– Зачем? – спросил Грымов.

– Мы не знаем, как эта штуковина сработает при вскрытии, – ответил Спирин. – Зал, конечно, имеет гасители взрыва и мощных вспышек, но лучше перестраховаться.

Ярослава нацепила очки, но картина перед глазами не изменилась, словно стёкла у очков отсутствовали вовсе.

– Мэтт, начинаем, – сказал завлаб негромко. – Мы уже просветили черепашку и обнаружили интересные узлы, намекающие на то, что это искусственный организм.

– Кто такой Мэтт? – тихонько спросила Ярослава.

– Кванк базы, – так же тихо ответил ей на ухо Веласкес.

– Взрывные устройства не нашли? – спросил Грымов.

– Подозреваем, что пара энергетически мощных узлов может служить взрывчаткой, но это не антиматерия и не МК[20], так что особо бояться нечего.

Два штыря на краю стола склонились к хищному рылу «чешуйки», оказавшись манипуляторами. Управлял ими, очевидно, периферийный компьютер, потому что никто из присутствующих при эксперименте людей в помещении перед виомом не пошевелился, в том числе и Спирин, имеющий консоль управления.

К двум манипуляторам присоединились ещё несколько, втыкая в корпус неземного аппарата «шприцы» и «лезвия» разнообразных механизмов, излучателей и эффекторов.

Проявившиеся в общем поле обзора окошки мониторов высветили внутренности объекта.

– У него есть сердце и мозг, – заговорил басовитый мужской голос. – Даже два мозга, если опираться на аналоги.

– Спасибо, Мэтт, – кивнул Спирин.

В окошке интравизора светящиеся колечки обозначили переплетения внутренних органов «чешуйки».

– Один мозг в настоящий момент законсервирован, то есть неактивен, судя по слабым сигналам. Вероятно, он управляет какой-то отдельной периферийной системой. Второй мозг загружен больше, но РЭБ-удар привёл его в состояние нокаута.

– Что он делает? – спросил Грымов.

– Связи прослеживаются ко всем узлам и органам, из чего следует вывод, что он управляет всем организмом.

– Значит, первый мозг ждёт сигнала активации?

– Вполне вероятно.

– Он может инициировать подрыв?

– Вполне.

– Можете заблокировать его?

– Попробуем.

Спирин вполголоса отдал какие-то команды подчинённым.

Система механизмов пришла в движение. В соответствии с их манёврами начали изменяться и картинки в ситуационных окнах.

Присутствующие в зале контроля молча следили за вознёй манипуляторов, пока снова не заговорил хозяин басовитого голоса, Мэтт:

– Мы перекрыли линии связи между первым и вторым интерфейсами. Обнаружен колебательный контур на очень интересном диапазоне. Похоже, это мощный передатчик пси-излучения.

– Как вы определили? – оживился Грымов.

Спирин сделал снисходительную гримасу, обозначавшую, наверно, улыбку.

– По параметрам резонатора и всего колебательного контура. На Земле используются очень близкие частоты.

– Хозяева этой машинки – арвалисы, галактоиды, причём негуманоидного типа, как они могут использовать те же контуры?

– Физические константы и принципы одинаковы в любом районе Галактики. Так что ничего удивительного я не вижу.

Некоторое время Ярослава следила за действиями роботов и за ростом таблиц и сведений на отдельном экране, потом ей стало скучно.

– Иван, у вас тут где-нибудь можно попить кофе?

– Да, конечно, – отозвался вместо Грымова Спирин, нашёл глазами кого-то из своих сотрудников. – Миша, проводи.

Тот же провожатый, что встретил гостей, встал и с готовностью повернулся к Ярославе.

Поднялись на верхний горизонт базы, представлявший собой невысокое строение в форме сростка мыльных пузырей, каждый из пузырей которого – отдельный модуль – казался прозрачной каплей воды. Здесь располагался бытовой комплекс базы, а также кафе, бассейн и тренажёрный зал.

Оставив Ярославу и её спутника в зале с прозрачными стенами, Михаил присоединился к группе своих товарищей, расположившихся каждый в отдельном кресле перед своими аппаратами.

В зале их насчитывалось больше десятка, мужчин и женщин разного возраста, но видно было, что предельный возраст для них не превышал цифру «35».

Яра и Веласкес уселись у стены и, пока андроид-официант принимал заказ и выполнял свою работу, полюбовались на заливные луга и лес до горизонта, уже тронутый кистью осени. Из этой зелёно-золотистой шкуры там и тут возносились к нему жилые башни подмосковного Королёва. Архитектурных стилей было немного, в большинстве своём жилые комплексы строились в формате «эко» с центральным строением в форме виноградной грозди либо «парусов» на основе параметрического дизайна, однако все они выглядели лёгкими, парящими, невесомыми и не портили природной красоты.

Веласкес вдруг подмигнул женщине. Послышался его мысленный голос:

«Похоже, за нами наблюдают».

Ярослава, продолжая прихлёбывать кофе, вызвала Волха:

«Просканируй зал».

«Чую поток внимания», – передал терафим.

«Вживую или аппаратно?» – Она имела в виду присутствие видеокамер.

«Аппаратно».

«Тогда это просто обычный мониторинг».

«Нет, взгляд камеры сосредоточен на тебе».

«Что ещё за номер? О моём присутствии никому не докладывалось».

«Это твоя проблема», – сухо ответил чип-нанокомпьютер.

«Серж, следят за мной, ты вне потока, попробуй что-либо выяснить, пока я буду сидеть здесь и наслаждаться пейзажем».

Витс молча встал и вышел.

Ярослава сообщила о слежке Грымову.

«Какого чёрта? – озадачился командир «Сокола». – О твоём визите никто не должен был знать».

«Я тоже подумала об этом. Наши ребята в лаборатории есть?»

«Пара айтишников».

«Нужны опера. Подсоедини их к Веласкесу, пусть проверят, кто сейчас шустрит на мониторе. Пока этот любопытный наблюдает, можно будет вычислить оператора».

«Дай несколько минут».

Ярослава положила на стол руку тыльной стороной ладонии верх, вызвала маму и принялась беспечно болтать с ней по скайпу, глядя на столбик видеосвязи над браслетом коммуникатора.

Мама не поняла причину звонка, но тем не менее обрадовалась, засыпала дочь вопросами, пришлось делать вид, что всё идёт нормально, даже замечательно, отдыхает хорошо (мама всё ещё считала, что Яра в Таиланде), Руслан рядом (загорает), погода прекрасная, настроение отличное, и только после этого они расстались.