Фокус был проделан в замедленном темпе, для идиотов. От обиды и разочарования у Тонкого заплясали губы. Он был в седле! Сила двадцати пяти лошадей, упакованная в серебристую оболочку мотора, готова была унести его от опасности. Но эта сила оставалась беспомощной без маленькой, фигурно выпиленной железки, которую он позволил увести у себя из-под носа.

– Поехали, прокатимся, – беззлобно сказал преступник и потянул его за руку.

– Мотоцикл! Чужой! – дернулся было Тонкий.

– Не угонят. Здесь милиция рядом, – ответил браконьер, и тогда Тонкий понял, что его не спасет никто.

Фургон стоял буквально за спиной, в пяти шагах (надо было не дрыхнуть на посту). По скверу, по улицам шли прохожие, но, как назло, все были далеко. Докричаться-то до них нетрудно, однако пока они поймут, в чем дело, пока присмотрятся, пока подумают, стоит ли связываться, браконьер тебя упакует вместе с камбалой. Поэтому Тонкий дошел до фургона не дергаясь. Он уже прикидывал, как на ходу откроет дверцу кабины и вывалится под ноги первому же постовому. А Плешивый вдруг – раз! – и втолкнул его в кузов. Заученным движением, как ящик с рыбой. Дверцы захлопнулись, и стало темно.

– Потерпи, здесь недалеко, – донесся приглушенный сталью голос браконьера.

В нос шибануло рыбой. «Хорошо, если недалеко, – решил Тонкий. – А задохнусь – Плешивый будет отвечать».

Для начала он ощупал дверцы, но ручки изнутри не было. Дохлой камбале она не нужна.

Фургон потряхивало, Тонкий балансировал на полусогнутых ногах и упирался в стены, не решаясь присесть рядом с таким грузом. В щели бил свет, и немного погодя он стал различать своих душистых попутчиков. Камбала в коробках лежала штабелями, выпучив мертвые глаза, и невыносимо воняла. Удивительно, что один человек столько настрелял за утро. Может, он скупщик? Взял рыбу у одних браконьеров, добавил своей, поехал к Игорю с Ежиком… Версия любопытная, но сейчас Тонкого больше интересовало другое: НА ФИГ ОН СДАЛСЯ ПЛЕШИВОМУ?!

Что ж, господа, самое время проанализировать ситуацию. Начинающий оперативник Александр Уткин ведет наблюдение за браконьером. Тот замечает слежку и… Отрывается. Все, можно забыть про Александра Уткина и ехать скорее продавать камбалу, пока не протухла. Так нет, ему зачем-то понадобилось отыскать А. Уткина и запихнуть его в свой дурацкий фургон… «Кому я нужен?» – горестно подумал Тонкий, и это была правда. Никому, кроме родственников, друзей и верного крыса. Так что скорее всего Плешивый его и не искал. Случайно наткнулся. Приехал по своим делам, а тут сидит на лавочке упомянутый Уткин, поджидает. Браконьер подумал, что его выследили, и Уткина сцапал, чтобы тот не сорвал ему сделку.

Тонкий мысленно воспроизвел пейзаж, который наблюдал последние часы. Перекресток, сквер, две девятиэтажки, дома поменьше… Все первые этажи – в витринах, он хорошо разглядел книжный и еще большую вывеску «Будинок одягу». «Будинок» по-украински дом, насчет «одяги» у Тонкого не было никаких идей. Похоже на «бодягу» – мороку, иначе говоря. «Дом мороки»? Забавно, но не в тему. Рыбой там наверняка не торгуют. Надо потом обойти дома вокруг сквера и засечь рыбные магазины, рестораны – словом, точки, где у браконьера могут купить много рыбы. А через недельку, когда Плешивый успокоится и начнет все сначала, Александр Уткин за ним опять проследит.

Фургон притормозил и, дважды громыхнув, перевалил через какое-то невысокое препятствие. Камбала ответила смачными аплодисментами; одна выскочила из коробки и шмякнулась под ноги Тонкому. «Опять», – подумал он, водворяя попутчицу на место. Это притормаживание-переваливание повторялось в третий раз. Сейчас будет четвертый… Точно! Опять двойное громыхание – передняя ось и задняя, – шлепки рыбьих хвостов. Склонную к побегу камбалу Тонкий на этот раз придержал в коробке. И начал считать, чтобы засечь время.

Раньше он думал, что браконьер хочет завезти его куда-нибудь в поле, высадить и вернуться к покупателю рыбы. Но неизвестное препятствие подсказало Тонкому идейку поинтереснее: браконьер катает его кругами, чтобы сбить с толку. «Ты подкарауливал меня в сквере, думал, что мой покупатель где-то поблизости? А я тебя буду возить целый час, а потом сгружу рыбу. И тебе придется искать покупателя по всему городу». Неплохо придумано, только Александр Уткин тоже не лыком шит!

На счете «триста» фургон притормозил-перевалил в пятый раз. На счете «триста десять» – в шестой. Препятствие было парным. Не люки – их можно объехать – и не трамвайные рельсы – где вы видели трамвай, у которого от колеса до колеса нужно ехать десять секунд на машине? Метров пятьдесят между ними… «Лежачий постовой» – сообразил Тонкий. Поперек дороги у их с Ленкой школы лежат этакие полосатые горбы, как половинки разрезанной вдоль колбасы. Между ними пешеходный переход. Самые отчаянные водители притормаживают, потому что с «лежачим постовым» не поспоришь. Если превысил скорость, сломаешь себе машину.

В седьмой и в восьмой раз «постовые» попались под колеса на счете «шестьсот тридцать пять» и «шестьсот сорок восемь». Сомнений не осталось: браконьер возил Тонкого по кругу!

Не прошло и минуты, как фургон остановился (еще одна зацепка: покупатель поблизости от «лежачего постового»). Щелкнул замок. Плешивый приоткрыл одну дверцу и влез в кузов, сразу заслонив собой проем:

– Иди-ка сюда!

Швырнуть ему под ноги самую скользкую рыбину и бежать! Тонкий потянулся за камбалой, как вдруг над ухом что-то захрустело, и он перестал видеть! Не понимая, что случилось, Тонкий схватился за лицо… И нащупал плотный бумажный пакет у себя на голове. Хотел сорвать, но Плешивый уже крепко держал его за руки:

– Не дергайся! Вот ведь нетерпеливый какой!

Браконьер выволок его из фургона и повел вниз по лестнице. Ступеньки Тонкий добросовестно сосчитал (восемь), дальше был лабиринт с пятью поворотами направо и тремя налево. Тонкий подозревал, что Плешивый специально вертит его больше, чем надо, – запутывает.

– Сиди тихо! – Браконьер толкнул его в спину. Захлопнулась дверь.

Многие девчонки мечтают о старшем брате. Чтобы делал за тебя уроки, убирался в твоей комнате, защищал, если надо. Ленка, у которой старший брат был, не понимала таких девчонок. В детстве она их молча била, не утруждаясь объяснениями, в школе – деликатно таскала за косички, а последние два года стала ограничиваться разъяснительными беседами на тему: «Старший брат – это гораздо хуже, чем ты думаешь». В самом деле: постоянно пасет: с кем ты гуляешь и где, вытаскивает за шкирку с дискотеки… И при этом оставляет за собой право свалить неизвестно куда на целый день и бросить тебя на малообитаемом полуострове.

Сперва Ленка просто скучала. Тетя не звонила и не появлялась, так что совсем некому было скрасить Ленкино одиночество. Она тупо нарезала круги под чинарой, пиная колышки палатки, ворошила кострище, взметывая хлопья золы, загорала, купалась, играла сама с собой в «догони меня, кирпич», а тетя с братом все не шли. Когда подошло время обеда, Ленка начала беспокоиться: ключи от багажника с продуктами тетя зачем-то утащила с собой.