Бороздин не выносил, когда трезвонил телефон. Он открылглаза и, вытянув руку, требовательно пошевелил пальцами:

— Ну, чего вы стоите? Подайте мне мою трубку! В тот жемиг кабинет наполнил стройный женский визг, и «группа товарищей», толкаясь иругаясь, вымелась в коридор.

— Вот что, Бороздин, — сказала оставшаясяВероника, пылая негодованием. — Ты законченный кретин.

— Твои глупые стишки меня не обижают, — сказал тот,тяжело ворочаясь в своем вместилище.

— Никак узковат гробик? — насмешливо спросилаВероника. — А что у тебя с лицом? — Она наклонилась и, лизнув палец,потерла бороздинскую щеку. — Похоже, ты рисовал на себе узоры. Точныйдиагноз не поставлю, но то, что у тебя башня накренилась, это факт. Я тебевсегда говорила, что ты ешь слишком много консервированной кукурузы.Собственно, я зашла сообщить, что выхожу замуж. Можешь забрать свои вещи, онименя тяготят.

— Замуж? — переспросил Бороздин. В голосе его сквозиланеподдельная радость. — Как славно! А за вещами я пришлю Надю. Когда тебеудобно ее принять?

— Пусть она приезжает, когда захочет, только позвонитсначала. Конечно, если ее еще не забрали в сумасшедший дом.

— Ну, как? Встретилась со своим милым? — спросилРыськин, все это время дежуривший возле урны. — Обещала не устраиватьскандала, а сама?

— Что сама? — удивилась Вероника.

— Ладно, ладно! Я слышал, как ты визжала. Тут дажепрохожие останавливались. Поедем куда-нибудь еще?

— Пока домой. Там я посижу, подумаю. Может быть,что-нибудь надумаю.

Едва открыв дверь, она услышала, как надрывается в комнатетелефон.

— Да? — крикнула она в трубку, поманив Рыськина засобой. Он вошел и захлопнул дверь. Звонил Дима Дьяков.

— Вероника? Я насчет того человека с бобриком. Узнатьничего не удалось. Он исчез из больницы сразу же, как только ему оказали первуюпомощь. Никто не знает, куда он делся.

— А его имя?

— Никакого имени. Он растворился в воздухе без имени,без адреса. Мистер Икс, так сказать.

— Какая-то ерунда! — рассердилась Вероника,хлопнув трубку на место.

Телефон, однако, молчал всего секунду. И снова разразилсявоплями.

— Да! — рявкнула Вероника, раздосадованная тем,что не сообразила заняться седым раньше, пока он еще оставался в веденииврачей.

— Вероника? — раздался знакомый женский голос.Голос дрожал, и Вероника никак не могла сообразить, кому он принадлежит. Однакоголос немедленно назвался. — Это Татьяна. Татьяна Семенова…

— У вас что-то случилось? — мгновенно поняла та.

— Да. Меня… Меня хотели убить!

— Когда?

— Несколько часов назад.

— Вы вызывали милицию?

— Да, но… Свидетелей нет, и вообще… Все так запуталось!Не могли бы вы приехать? Нам надо поговорить. Я совершила ужасную глупость!Я.., боялась вам рассказать. Всем боялась рассказывать. Но теперь…

Но теперь, когда ее собственная жизнь оказалась под угрозой,Татьяна Семенова мгновенно обрела желание делиться всем, что знала.

— Ося, нам надо мчаться к Татьяне Семеновой! Верониказаметалась по комнате, засовывая в сумку разные мелочи. Потом схватила яблоко ивпилась в него зубами.

— Ося, вожми тоже! — прогудела она с яблоком ворту. — Вожми, и помчалишь!

— Только не выбегай из подъезда раньше меня, занозатебе в пятку!

* * *

Сегодня Татьяна Семенова была совсем не той, что впонедельник. Куда-то делись враждебность, подозрительность и агрессия. Онасмотрела на Веронику жалобными глазами собаки, которая точно знает, что всумке, висящей на локте, есть колбаса.

— Меня хотели убить! — сообщила она трагическимтоном.

— Каким способом? — жестко спросила Вероника,которая естественным образом приняла на себя роль прокурора. Рыськин былпубликой. Он прибился к кухонным полкам и затих, скромно скрестив ноги впросвечивающих от старости носках.

— Мне нужно было вынести мусор, — Татьянасглотнула и потерла шею. — Я взяла ведро, вставила ключ в замок, наделатапки…

— Причесалась, попудрилась, погляделась взеркало, — нетерпеливо подначила ее Вероника. — И…

— И вышла из квартиры на лестницу. — Татьяназамолчала, в ее разноцветных, горящих от волнения глазах подогревался ужас.

— На вас напали? Татьяна кивнула:

— Он… Он шел прямо на меня с верхней площадки.

— Кто?

— Человек в черной маске! Рта у него не было, и носатоже. Только два глаза в прорезях! Я хотела закричать, но почему-то несмогла. — Она всхлипнула. — Этот тип держал в руках шнур. Он растянулего, чтобы набросить мне на шею. Боже, я была на волосок от смерти!

— И как же вы ее избежали? — заинтересоваласьВероника.

— Убийцу спугнули соседи! Кто-то из соседей спускался сверхнего этажа и кашлял, понимаете? Он прислушался, чертыхнулся и бросился внизпо лестнице! Мне потрясающе повезло!

— Причем повезло в точности как мне, —пробормотала Вероника. — А вы видели, кому конкретно из соседей обязанысвоим спасением?

— Нет. Я не осталась на лестнице. Я была так испугана!Нырнула в квартиру и заперла дверь. А потом позвонила в милицию.

— Очень занимательная история. А человек в маскеслучайно не сообщил вам, за что собирается вас прикончить?

— Нет. Он вообще ничего не говорил, только зыркал наменя жуткими блестящими глазищами. Это было ужас что такое!

— Ну, а теперь расскажите мне, за что, по-вашему, васхотели убить. — Прокурорский тон никуда не делся. Вероника даже лицосделала строгое и суровое, как настоящий служитель закона.

— Вы должны меня понять, — заканючила Татьяна,дергая себя за волосы, торчавшие в разные стороны. — Я совершила плохойпоступок и не хотела, чтобы о нем узнали! Господи, мне так стыдно!

Она сложила руки книжкой и закрыла этой книжкой лицо.

— Меня совершенно не волнует вашанравственность, — мягко сказала Вероника. — Меня не волнует,раскаиваетесь вы или нет. Я хочу найти человека, который охотится за моимскальпом. А теперь заодно охотится и за вашим. Ну! Перестаньте ломаться, словнопьяная школьница.

Татьяна отняла от лица руки. Лицо было покрыто рванымсвекольным румянцем и напоминало диатезную попу младенца. Она набрала побольшевоздуха и пожевала его во рту, как будто собиралась плюнуть. Потом шумновыдохнула и сказала:

— Я украла у Киры конверт.

— Конверт с заданием? — проявила осведомленностьВероника.