– Я просто радуюсь.

– И не набирайте столько чипсов, – ругался Георгий Яковлевич. – Берите что-то более существенное.

– Я немножко. Побаловаться. – Саня щедро зачерпнул из пакета и с упоением стал чавкать. Потом недоверчиво посмотрел на колбасу, но решился, стал сдирать с нее обертку.

Вера фыркнула.

– Да ты понюхай только, – Саня сунул колбасу ей под нос, – как пахнет. Это же умереть можно.

От запаха колбасы Вера не умерла, но с ней случилось странное. Она отпрянула и, издав странный звук, опрометью бросилась за стеллажи.

– Вера! – Шер устремился следом.

Женщина сидела на полу, прижимая ко рту бумажное полотенце, распечатанная упаковка валялась рядом.

– Не подходите. Тут рвота.

– Это ничего, ничего, Верочка, я же врач. Дайте взглянуть в глазки, – и, оттянув веко, Шер сказал довольно: – Глазки нормальные.

– С голодухи и не такое бывает. Может и желчью вырвать, – авторитетно заявил Саня. – Ты скушай что-нибудь не такое вонючее. Хочешь, йогурт тебе принесу? Глазированный сырок? Бабы их любят. Или эту, как ее… моцареллу.

– Ничего не нужно, спасибо, Саша.

– Хотя бы печенья погрызи.

– Саня! Я прошу тебя! Умоляю! Не говори мне про еду! Ни слова! – Вера сморщилась, ее снова затошнило.

– М-да… слабенькая ты. Намаешься еще с тобой, – вздохнул Саня.

– Я не прошу вас со мной маяться.

– Как тебя подружка-то одну отпустила?

– Вас забыла спросить.

– Лучше б она поехала. Она боевая. Я, когда вас впервые увидел, сразу понял, кто заводила. Ты только не обижайся, но я даже подумал, что ты ее служанка. Ты все время ее слушалась. Нет, правда, почему вы не вместе?

– Вас не касается.

– Поцапались? Бывает. Не поделили кого? Меня, может? – Саня хихикнул.

– Очень смешно, – поборов приступ тошноты, Вера поднялась на ноги. Постояла, пытаясь понять, в состоянии ли она ходить, и, наконец, решила – в состоянии. Они медленно двинулись к отделу с напитками.

– Не много ли у нас больных? – тихо спросил Саня доктора. – Что с ней?

Но Георгий Яковлевич лишь поднес палец к губам.

– Сколько воды нам нужно взять? – Вера разглядывала стеллажи с бутылками. Она приняла деловой вид и изо всех сил пыталась показать, что с ней все в порядке.

– Сколько поместится в машину. Сделаем две-три ходки.

* * *

Негромкие, но вполне отчетливые звуки раздавались откуда-то с дальнего края парковки.

– Слышите? – спросила Вера.

– Нет.

– На эскалаторе кто-то есть!

– Полицейский, – ахнул Саня, когда они подошли поближе.

– Как можно было провалиться в эскалатор?

Мужчина, которого было видно лишь по пояс, пытался выбраться из западни. Его форма уже расползлась по швам, но эскалатор держал пленника крепко.

– Какая ужасная смерть, – прошептала Вера.

– Надеюсь, вы не собрались его спасать? – Шер присел на корточки. – Ему уже не больно.

– Но как? Как можно было сюда упасть? – ужаснулась Вера.

– Очень просто, – Саня показал пальцем на табличку «Не работает». – Когда эскалатор в ремонте, его не закрывают, а просто поворачивают, чтобы сломанная ступенька была внизу, под лентой. Тогда сверху по ленте можно ходить. В аэропорту тоже так делают. Но если на эскалатор набежит толпа, то под ее тяжестью он может ни с того ни с сего поехать. Менту просто не повезло – он не смотрел под ноги. В восьмидесятые в Москве эскалатор вообще взбесился и убил восьмерых. Тоже тогда говорили – быть такого не может, он же отключен. А они ничего, иногда включаются.

– Господи, меня сейчас опять стошнит. Застрял в эскалаторе, а потом еще укусили!

– Не думайте об этом, Верочка, может, все было наоборот. Давайте просто оставим его и пойдем за водой.

– «Оставим его»? – Саня выпрямился, картинно нахмурился, скрестил руки на груди. Весь вид его говорил: «Ну и чепуху вы говорите, доктор!»

– А что, мы, по-вашему, должны сделать?

– Мы должны сделать то, что собирались!

– Не тяни резину! – простонала Вера.

Саня посмотрел на товарищей чуть ли не с жалостью:

– Что мы видим перед собой?

– Полицейского?

– Нет. Не полицейского, а половину полицейского. Хорошо, я спрошу по-другому: «Чего мы не видим?»

– Я лично не вижу смысла в ваших вопросах.

– Мы не видим его нижнюю половину. Ту, где пистолет.

– Я не собираюсь его трогать! И не проси! – Вера сделала шаг назад.

Шер вздохнул и стал закатывать рукава рубашки. Полицейский будто почуял, что сейчас над ним будет вершиться насилие, и затрясся, как бесноватый, из которого пытаются изгнать нечисть. Выступившие на лице и руках вены набухли, сделавшись из розовых ярко-красными. Он так дергался, что на зубцах эскалатора остались клочки не только формы, но и плоти.

– Прости, мужик, сейчас мы будем тебя грабить, – Саня осторожно просунул руку под сломанную ступеньку. – Жизнь – странная штука. Никогда бы не подумал, что придется шарить у мента в штанах.

– Не болтай, ищи скорей, – на лбу Шера выступил пот, но он не мог его стереть – обе руки были заняты полицейским, – я еле его держу.

Страж порядка отхватил зубами клочок докторской рубашки. Вера взвизгнула.

– Тише, тише, – непонятно было, кому Георгий Яковлевич это говорит, женщине или полицейскому.

– Нащупал! Еще бы открыть кобуру.

– Привет, братва, – услышали они сиплый голос. – Я не понял, что это вы тут делаете?

Обладатель голоса был одет весьма фривольно. Верхняя часть тела облачена в футболку с изображением вороны, нижняя почему-то замотана в простыню на манер греческой тоги. Из-под рукава футболки сбегала на плечо татуировка – переплетение листьев и колючей проволоки. Его двое спутников так же, как и странный мужчина, были широкоплечими и украшены нательной живописью, а главное, у всех основной частью гардероба была белая простыня.

– Смотрите – мент, – мужчина подошел к эскалатору и показал на полицейского ножом с коротким трехгранным лезвием.

Георгий Яковлевич Шер вдруг не к месту подумал, что теперь он знает, чем убили Игоря Самохвалова, – таким же барным ножом для колки льда. Именно такие держали сейчас в руках мужчины.

Когда нежданные гости подошли поближе, доктор прошептал еле слышно:

– Осторожно. Судя по виду, пьют уже давно. Неадекватны.

– Да я по запаху чую, – прошипел Саня.