Но один из его спутников раздраженно заметил:

– Степа, ты не обижайся, но ты подумай головой. А если они нам еще кого приведут? А если их там много и их братва за них впишется?

– Истину глаголешь, – согласился Степа и икнул. – Правда, ребята, вы откуда здесь нарисовались? Где ваша база? Сколько вас там?

– Я вас уверяю, мы не представляем для вас никакого интереса. Мы медики из соседней больницы. Нас выжило всего трое – я и двое моих коллег, – Шер показал рукой на Саню с Верой, – и мы пришли сюда в поисках пищи. Больше с нами никого нет. Никто нас не ищет и не ждет.

– Тогда вам будет не западло назвать адрес вашей больнички? – ухмыльнулся Степа.

– Конечно, нет.

– Только, чур, хором. Ну? Как нехорошо, – пробурчал Степа, вдоволь налюбовавшись замешательством жертв, и обратился к своим: – Мужики, что будем с ними делать?

– Мочить их надо, – предложил один, – а бабу оставим.

– А убивать нас зачем? – У Сани дрожали губы, но говорил он горячо и убежденно. – В городе что, еды мало? Мы просто пойдем в другое место.

– Просто, да не просто, – хмыкнул Степа, – другое место еще найти надо. Ишь, пришли на все готовенькое. Мы тут, между прочим, попотели, пока все зачистили. Нас шестеро было. Место – наше. А вы сюда собираетесь таскаться?

– Хорошо, допустим, вас беспокоит, что мы можем сюда кого-то привести. Но убивать-то нас зачем? Вы можете просто оставить нас здесь, – предложил Шер.

– Вообще не вариант, – развел руками Степа. – Вы, значит, будете здесь прохлаждаться. А мы вас должны кормить? Вот радость!

– Мы можем принести пользу. Я действительно врач. Нужный человек. Неужели вам не пригодится доктор? Подумайте.

– Степа, он вообще-то дело говорит, – сказал второй мужчина из свиты. – Врач – это четкий пацан.

– Четкий? – Степа повернулся к своему дружку и смерил его колючим взглядом. – Ты, наверное, забыл, за что я чалился?

– Чем вам не угодили врачи? – высокомерно поинтересовался Шер.

– А ты думал, что я, как узнаю, что ты врач, так прямо расцелую тебя? Да я тебя, суку, первого замочу. Так, что визг твой в Москве услышат. – Мужчина обернулся к спутникам: – Братва, не помните, чем мне «не угодили врачи»?

Те лишь нахмурились.

– Да потому что я из-за такой суки, как ты, в тюрьму сел, – продолжил Степан, не дождавшись ответа. – Лечил мою сеструху один доктор. На тебя был похож: усишки тараканьи, очочки, голосок сладкий, все дела. Я сам ее, дурак, к нему отправил. На рекламу купился. Думал, если дорого берет, значит, хорошо лечит. Светило, мля, научное. Пришла она к нему и говорит, так мол и так, хочу я с мужем детей завести, проверьте меня на всякие инфекции и вирусы. А этот крендель, вместо того чтобы ее толком обследовать, решил с нее денег стрясти. Придумал ей болезнь неприличную. И стал говорить, что должен обо всем мужу сообщить, чтобы тот тоже лечился. Шантажировал ее так. А не было у нее никакой болезни!

– Мне очень жаль… – начал Шер.

– Заткнись. Врач этот привык так деньги заколачивать, шантажом. Все пугались и несли ему, чтобы молчал. И сеструха моя сломалась, заплатила. Только потом со стыда взяла и повесилась. Докторишка не знал, что она нервная у нас. Депрессия у нее случилась.

– И вы его убили.

– Само собой. Имя ее вырезал у него на груди, а фамилию на лице и оставил кровью истекать. Визжал он как свинья. Семерик за него припаяли.

– Очень жалостливая история. Но, простите, судя по татуировкам, это была не первая ваша ходка.

– Тебе-то какое дело, шибзик? Первая не первая, а мокрухи до того на мне не было. А убил я из-за племени вашего поганого. Не верю я больше в хороших врачей. Вы совсем за своей выгодой о людях позабыли. Возомнили о себе невесть что и стали играть с ними. Типа вы боги и судьбу их решаете. Только не бог ты, а кусок говна.

– Вы по одному человеку судите обо всей профессии.

– Заткнись, лепила, некогда мне с тобой трепаться, – он потянул Веру за руку: – Пойдем, красавица. Ребята мои чуть попозже к нам присоединятся. Дело одно сделают и вернутся.

– Нет, – свободной рукой Вера уцепилась за поручень эскалатора, – нет.

– Неразумная ты баба, – Степа ткнул ей пальцем в солнечное сплетение, от чего Вера сложилась пополам. – От своего счастья отказываешься. Правда, мужики?

Те заржали. Что-то было в этом смехе, что Вера заплакала.

– Ну зачем же так? У нас ведь все путем, – театрально опечалился Степа, – наоборот, надо радоваться. Дядя Степа откинулся. УДО получил! И я не хочу, чтобы кто-то плакал на моем празднике!

– Хорош праздник.

– Какой ни есть, а мой!!! – Степа схватил женщину за волосы и притянул заплаканное лицо. – Мой праздник! Ни одна сука не скажет мне, что я не имею права отметить.

И он потащил Веру к лестнице на другой стороне парковки. Крики ее множило эхо, казалось, вопит сразу несколько женщин. Потом вдруг крики оборвались.

– Чего уставились? – буркнул один из бандитов. – На улицу пойдемте.

– На улицу? – с плохо скрываемой надеждой спросил Саня.

– А ты как думал? – Мужчина продемонстрировал пистолет. – Мне здесь кровь оттирать не улыбается. Набегут еще.

– Вот что, пацаны, – вмешался второй. – Мы вас очень просим, давайте обойдемся без подвигов. Тогда все будет быстро и без боли. Вы не думайте, мы против вас ничего не имеем. Но сделать это придется, и все. Без обид.

Ствол ткнулся под лопатку, и Саня двинул, куда ему показали. Георгий Яковлевич шел рядом. В фильмах, которые Саня так любил, все решалось очень просто. В них доктор должен был кинуться на пол, сбив попутно бандита с ног. Тот обязательно бы ударился головой, а Шер, воспользовавшись этим, оказался бы на нем сверху. И Саня, воодушевленный примером друга, тоже уложил бы своего бандита на обе лопатки. Но в жизни все гораздо сложнее. Дуло пистолета, упертое в спину, лишало желания лихачить. Шер, видимо, мыслил в том же духе. Вместо того чтобы сбить своего конвоира с ног, он неожиданно спросил:

– Нейросифилис?

– Что? – Тот даже остановился.

– Сначала я думал – наркотики, но нет, это поражение центральной нервной системы. Да и цвет радужки при этом заболевании особенный. Волосы и кожа иссушены. А когда вы открыли рот, я увидел язвочки… и этот специфический запах. В общем, картина ясна. Нейросифилис. Я прав?

– Зубы мне не заговаривай.

– И вы, конечно же, обошли десяток-другой врачей. И все только трясли из вас деньги и ничем не помогли. Так?

– Тебе какая разница?

– А если я скажу, что могу вам помочь? Такой сифилис – мой профиль. Я врач-венеролог.

– С чего это ты мне вдруг поможешь? Никто не смог, а ты, видите ли, вылечишь?