— Если бы это произошло в метро, она смогла бы выйтитолько на остановке. А за две минуты ты бы все ей объяснил…

— Ты думаешь?

— Конечно. За две минуты можно объяснить теориюотносительности и значение двух сотен основных китайских иероглифов. Всезависит от настроя.

Пацюк послал Бороду подальше и отправился путешествовать попродвинутым кабачкам в полном одиночестве. Последним пунктом в его программестало посещение “Аризоны-69”, но свободных мест там не оказалось.

Как не оказалось там и Мицуко.

Вернувшись домой, он позвонил Анне Николаевне, приходящейдомработнице. Анне Николаевне было около пятидесяти, в свое время она былахудожницей, занималась росписью по шелку и даже где-то выставлялась. Но грянулаперестройка, а за ней и десятилетие ползучих революций, на пятки сталинаступать конкуренты — молодые, зубастые и закончившие не какую-нибудь там“Муху”, как несчастная Анна Николаевна, а “Репинку” и даже Флорентийскуюакадемию с обязательной практикой в галерее Уффици. Анну Николаевну выкинули напомойку вместе с ее батиком в стиле “сталинский ампир”. И последние два годаона перебивалась тем, что устраивала у Пацюка небольшие постирушки и два раза внеделю прибирала его логово. Он платил ей триста рублей в месяц, и оба они былидовольны друг другом. Но теперь, когда в комнате Пацюка поселился “ебеньюар” спримкнувшими к нему трусиками, а в ванной — губная помада, Пацюк решил отказатьхудожнице от места.

Не навсегда. Только лишь на время.

Его пугала одна лишь мысль о том, что любопытная Аннет (какона сама себя называла) будет рыться в вещах, которые гипотетически моглипринадлежать Мицуко.

Мекнув в трубку, что он уезжает в командировку на месяц(дальше — будет видно), Пацюк заверил Аннет, что позвонит, как только приедет.И пообещал ей аппетитную гору грязного белья и прибавку к жалованью.

Уладив вопрос с домработницей, Егор весь остаток воскресеньяпосвятил просмотру ладно скроенных и крепко сшитых американских страшилок проманьяков. Поточные хот-договские триллеры были так же любезны его сердцу, как иизысканный Эдогава Рампо. Но теперь Пацюк не просто наслаждался крупнымипланами окровавленных ножей преступников (как обычно и бывает — самыхобыкновенных, кухонных). И крупными планами окровавленной груди жертв (какобычно и бывает — самого расхожего, третьего размера).

Пацюк искал подсказку.

Из маньяческой эпопеи следовало, что леденящий ужас у жертввызывают:

— струны от карниза;

— стрекот кинокамеры;

— гулкие шаги в подземных гаражах;

— непроизвольно поехавший лифт;

— внезапно заговорившее радио;

— ночные звонки по телефону;

— тень за стеклом комнатных дверей;

— тень за прозрачной занавеской душа;

— упавшая кофемолка;

— мяуканье кошки на карнизе окна;

— ни с того ни с сего перегоревшие пробки.

Ни один из этих атрибутов не был задействован в безобразнойсубботней сцене. Как ни напрягался Пацюк, но вспомнить о наличии какого-либодемона в радиусе двадцати метров от машины он так и не смог. Как не смог и незахотел объяснить отсутствие Мицуко — последний звонок в Сосновую Поляну былсделан им, совершенно обезумевшим от безвыходности ситуации, в два часа ночи.Вот если бы случилось чудо, фантастическое и совершенно необъяснимое, если быангел сам позвонил ему…

Но ангел не позвонил.

Зато (ранним утром понедельника) позвонил дежурный поУправлению и сообщил стажеру, что машина за ним вышла. Проклиная хрёновуработу, Пацюк вылез из кровати и через двадцать минут уже трясся вуправленческом “рафике” в обществе старшего следователя Забелина исудмедэксперта Крянгэ. Они направлялись в Юкки, небольшой поселок заПарголовом, на северной оконечности города. Там, в одном из коттеджей, былообнаружено тело молодой женщины.

Убитой молодой женщины.

Известно пока было немногое: женщину обнаружили рабочие,строившие соседний коттедж. Они же вызвали милицию.

До сегодняшнего утра Пацюк был в Юкках только один раз. Впрошлом году его вывез туда институтский приятель Борода, который славился тем,что променял блестящую карьеру адвоката на место продавца кассет вэзотерическом магазине “Роза Мира”. Еще Борода славился тем, что сам по винтикусобрал гоночный мотоцикл. А его гоночный мотоцикл славился любовью кэкстремальным трассам.

А Юкки славились своими холмами.

Именно в холмистых Юкках пролегали основные трассы Бороды.Он выезжал в Юкки каждые выходные и отдавался гонкам по крутым холмам с такойбешеной страстью, что приводил Пацюка в немое изумление.

— Если ты будешь так наяривать, то к сорока годамстанешь импотентом, — как-то сказал Бороде Пацюк.

— Все мы станем импотентами, — философски заметилтот. — Какая разница — раньше или позже…

— Или убьешься. И тогда прощай, молодость.

— Молодость — это неверие в свою старость, не больше. Ая верю в свою старость…

Спорить с Бородой было бессмысленно. Он слыл недорезаннымприверженцем даосизма. И сквозь призму учения Дао рассматривал окружающий мир.И не просто рассматривал, а пытался классифицировать. В свободное от кассет“New Age” и мотоцикла время Борода писал трактаты. Трактатов было три:

"Учение Дао как средство ухода за личнымавтотранспортом”.

"Учение Дао как средство борьбы с насекомыми”.

"Учение Дао как средство воспитания щенков акитаину”.

Никаких щенков акитаину у Бороды не было. Зато с личнымавтотранспортом он легко взбирался на холмы под углом семьдесят градусов ипадал вниз под углом в сто пять. Только один раз Пацюк наблюдал этудушераздирающую картину. Только один. На большее его не хватило.

— Неужели ты не можешь ездить по ровной дороге? —спросил он Бороду, когда они возвращались в Питер. — Неужели ты не можешьездить по прямой?

— Прямая только потому прямая, что соединяет две точки.Что может быть ничтожнее двух точек?.. А вещь, соединяющая две другие ничтожныевещи, — и сама ничтожна…

Пока Пацюк вспоминал всю эту псевдофилософскую мутотень,“рафик” успел выехать за город, свернуть на развилке в сторону Приозерска ивкатиться в Юкки.

Если бы… Если бы Мицуко хотя бы подмигнула ему или намекнулана возможность встречи хотя бы у какой-нибудь кондитерской, Пацюк бросил быУправление, переквалифицировался в “тамбовца”, или “казанца”, или какого-нибудьруководителя какой-нибудь региональной топливной компании. И прикупил бы себенедвижимость в Юкках.

Юкки были едины в трех лицах, как всемогущий господь:собственно Юкки, Малые Юкки и Русская Деревня. И все это вместе окружаласумасшедшая природа (сосны-березы-дубы). И все они стояли на холмах и холмиках.И были райским уголком на земле.