В собственно Юкках и Малых Юкках жили аборигены в деревянныхдомишках и палисадниках с густо разросшейся малиной. Но уже здесь наблюдалисьвкрапления дорогой породы: вновь отстроенные особняки потихоньку наступали нахижины коренного населения.

Русская же Деревня, как следовало из названия, былаприбежищем сильных мира сего. Одна лишь коробка (стены плюс фундамент) стоилаздесь от семидесяти тысяч “зеленых”. Верхняя планка цены поднималась нанедосягаемую высоту. А на этой высоте парили индивидуальные проекты,рукотворные альпийские луга, рукотворные японские сады камней и мрачныестилизации под курные избы.

Но до Русской Деревни “рафик” не доехал. После собственноЮкков он завалился за подкладку леса и затрусил по только чтозаасфальтированной дороге. Пацюк хорошо знал эту дорогу — она вела к песчанойхолмистой трассе, на которой еженедельно щекотал себе нервы Борода. Миновавтрассу, “рафик” приблизился к разношерстной группе особняков на самом краюлеса. Все они были либо не достроены и брошены, либо находились в стадиистроительства.

— Увидишь подобный недострой, знай — хозяин либо сидит,либо лежит! — заметил судмедэксперт Крянгэ, широко известный своимилевацкими взглядами.

— Ну, сидит, понятно. А лежит-то где? —переспросил Пацюк.

— Где-где… В могиле!

Через пять минут, попетляв по растрескавшейся бетонке, ониуглубились в лес. А еще через три — вынырнули на крохотную равнинку между двумябольшими холмами.

— Кажется, приехали. Это здесь, — сказал Забелин,когда “рафик” остановился.

Пацюк задрал голову и покачал головой, а судмедэкспертКрянгэ присвистнул.

То, что открылось их взору, даже трудно было назватьособняком в общепринятом, краснокирпичном. смысле этого слова. Это был настоящийзамок. Мрачный средневековый замок с обилием башенок, узких, как бойницы, окони мрачных, как ночь, витражей. Замок был сложен из цельных кусков камня, первыйэтаж его был облицован гранитом.

— Неплохо устроились, черти, — сказал старыйматериалист Крянгэ. — Раскулачивать пора. Интересно, кто только в этомтеремочке живет?

— Дракула арендует, не иначе, — подпелсудмедэксперту Пацюк. — А в подвале — гробы…

И не только гробы. Пацюк с любопытством осматривал окрестности.От поселка особняк был отделен стеной леса, он был одинок. Совершенно одинок.Если не считать еще одного строительства: в трехстах метрах от суровой готикиеще один сумасшедший возводил еще один дом. И Пацюк с удовольствием зацепилсяза него взглядом: самый обычный новорусский винегрет из кирпича и бруса. Только— идиоту могла прийти в голову мысль расположиться под крылом у замка Дракулы.

На крыльце курили два оперативника и милиционер — очевидно,местный участковый. Забелин подошел к ним и поздоровался за руку с каждым.

— Ну что тут, ребята? — спросил он.

— Дрянь дело. Идите сами посмотрите… На втором этаже взале, — сказал первый оперативник: тот, что повыше.

— Зданьице то еще… Само провоцирует, — добавилвторой: тот, что пониже.

— Спаси господь от таких напастей, — резюмировалучастковый.

Спустя минуту готический особнячок уже принял Забелина сПацюком и Крянгэ под свои своды. Влекомые профессиональным долгом, Забелин иКрянгэ сразу же устремились на второй этаж, а Пацюк тормознулся на первом. Вконце концов, мертвечиной он питается довольно часто и умышленными убийствамиего не удивишь. А вот подобный дизайн увидишь нечасто.

Прямо перед ним лежал внушительных размеров холл с пологойширокой лестницей, ведущей наверх. Холл тоже был отделан хорошо отшлифованнымкамнем. Справа от лестницы располагался камин, в котором при желании моглапоместиться какая-нибудь скромная малолитражка. Уж “Запорожец” — точно. Никакоймебели в холле не было, если не считать — мебелью строительные козлы ираскладушку, едва прикрытую тонким солдатским одеялом. На тумбочке возлераскладушки стояла маленькая двух-конфорочная электроплитка с чайником икастрюлькой. А в самом дальнем углу — пишущая машинка на грубо сколоченномящике. Пацюк подошел к камину и принялся внимательно осматривать вырезанный изкамня орнамент.

Листья, шипы, головы химер, демонов, сатиры с разверстымипастями — не иначе как юморист-владелец слямзил зловещие образы изкакого-нибудь пособия по оккультизму. Та же нечисть осадила многочисленныеполуколонны, поддерживающие свод. Копошилась она и в пилястрах.

Пацюк поежился.

Даже удивительно, что нашли только один разнесчастный труп.Обстановка располагает по меньшей мере к шабашу и массовой резне. Стажерпрошелся по холлу и снова вернулся к камину с сатирами. И присел перед ним накорточки. Похоже, в камине уже отметились оперативники: остатки свежего пеплабыли тщательно просеяны и переворошены.

Пацюк поднял голову и посмотрел прямо в каменные глазаближайшего сатира. “Шел бы ты отсюда, Егор, — открытым текстом сказали емуглаза. — Заждались уж тебя, ленивца, твои товарищи”.

Пацюк внял настойчивой просьбе сатира и поднялся на второйэтаж.

Планировка второго этажа была гораздо более изощренной.Прямо с лестницы он попал в коридор. Его освещал и тусклые светильники, вкоторых Пацюк с неподдельной радостью узнал своих новых старых знакомцев —вопящих демонов. Такая узкая специализация дома стала несколько раздражатьПацюка, равно как и коридор, непрерывно петляющий, как горная река. Или какзмея между камнями. Но делать было нечего — он послушно шел по этому коридору,послушно поднимался и опускался по ступенькам и в какой-то момент едва неополоумел от обилия переходов и с трудом подавил в себе желание позвать напомощь.

Наконец пытка закончилась, и Пацюк наткнулся на дверь, закоторой раздавались приглушенные голоса.

Слава богу!

Перед тем как толкнуть дверь, Пацюк посмотрел на часы.Марш-бросок по коридору занял добрых десять минут. Ничего себе!

Все еще безмерно удивляясь этому факту, он толкнул дверь иоказался в зале, от которого вели сразу четыре двери. Все двери были обитытяжелыми листами оцинкованного железа. Таким же листом был прикрыт еще одинкамин, очевидно, не сделанный до конца. Во всяком случае, никаких злобныхдемонов по его углам не было.

В зале работала следственная группа.

"Бедняги, — Пацюк почувствовал приступраздражения. — Бедняги мы бедняги. Несчастные. Надо же было вляпаться вритуальное убийство”.

А то, что убийство было ритуальным, можно было определить,даже не подходя к трупу, с которым сейчас возился Крянгэ. Все сатанинскиепрелести были налицо: целая свора оплывших свечей, перевернутая, заключенная вкруг пентаграмма на стене и надпись под ней: “ГИБИЛ ГАШРУУМУНА ЙАНДУРУ!” Ипентаграмма, и надпись были сделаны красным, но чем именно — об этом сейчасдумать не хотелось.