— Так ведь она и защищалась! Как могла, так изащищалась. Следы под ногтями, ты сам говорил… — возразил Крянгэ Забелин.

— Да, конечно…

— Может быть, ее сначала оглуш… — начал было Пацюк, ноКрянгэ предупредительно поднял палец:

— Никаких повреждений на теле, душа моя! Не забывай.

— А если какое-нибудь снотворное? Психотропныепрепараты?

— Психотропные препараты выносим за скобки сразу же.Глазное дно абсолютно чистое. Никаких изменений.

А что касается снотворного — вскрытие покажет. И все равно…Печенкой чую, эта девица доставит вам хлопот… И эта стенка распрекраснаятоже, — Крянгэ перевел взгляд на пентаграмму.

— Ну, сатанисты у нас наперечет, — вяло возразилЗабелин. — Не все, конечно, но…

— Вот именно. А сколько новых идиотов каждый деньотпочковывается? А вообще, чего-то здесь явно не хватает…

— Чего же? — спросили Пацюк и Забелин хором и снеподдельным вниманием воззрились на тщедушного всезнайку.

— Антураж какой-то блеклый. Пентаграмма, это понятно,это я приветствую. Ну а где перевернутый крест? Где сатанинское распятие? Гдеалтарь, скажите мне на милость? Куцевато все это выглядит для полноценнойчерной мессы.

— А если они того… — робко возразил Забелин. — Поупрощенному варианту? Унифицированному. А?

— Все может быть… — Крянгэ был вынужден согласиться соследователем. — Ладно, будем увозить. К завтрему предоставлю тебе полныйотчет. Может быть, картина изменится. — Крянгэ, потерявший всякий интереск Пацюку и Забелину, снова уставился на ровные края раны на шее Мицуко. —Да, редкостная была красотка. Ангел во плоти…

Пацюку снова стало дурно. На столе перед ним лежала самаяпрекрасная девушка в мире. Лежала и улыбалась ему широко раскрытымобескровленным горлом. Он пришел в себя только после того, как тело Мицуко,любовно закутанное в черный пластиковый мешок, переместилось на каталку, аЗабелин снова подергал его за рукав:

— Ладно. Здесь и без нас справятся. Пойдем. —Куда?

— Показания снимать. Со свидетелей. И с подозреваемого.

— А что, есть уже и подозреваемый? — спросилПацюк, пряча оцарапанную руку за спину.

— Есть. Сторож. Он здесь круглый год живет. На первомэтаже. Раскладушку видел?

— Ну.

— Так вот, у него под этой самой раскладушкой тазикстоял. Эмалированный. Догадываешься с чем?

И снова перед Пацюком закачалось тоненькое горлышко Миц…Алексеевой Елены Сергеевны — русло этого горлышка пересохло около полуторасуток назад. Или что-то около того. Старый хрен эксперт Крянгэ установит точноевремя. И завтра предоставит подробный отчет.

— С чем?

— С кровью жертвы. Вот так-то.

— А… подозреваемый?

— Ничего внятного по поводу таза сказать не может. Вовсяком случае — пока.

…Через час картина происшедшего (во всяком случае, еефинальная часть) была полностью восстановлена.

Тело было найдено сегодня в семь пятнадцать утра некимиПавло (он так и просил указать в протоколе — не Павел, а Павло) Полтавченко иБабаджоном Насруллае-вым! Первый был уроженцем города Очакова Николаевскойобласти. Второй — житель Ура-Тюбинского района Таджикистана. Полтавченко иНасруллаев вместе с еще двумя таджиками и молдаванином, такими женелегалами-гастарбайтерами, работали на строительстве коттеджа. Коттедж этот(тот самый новорусский винегрет) находился в трехстах метрах от особняка, гдепроизошло преступление. Все пятеро рабочих вот уже три месяца безвылазно сиделив недостроенном доме и не выбирались не только в город, но и в ближайшиймагазин. Продукты им привозил че??овек хозяина, он же следил за строительством.Такая оседлая аскетичная жизнь несколько удивила Забелина, но и ей нашлосьобъяснение: денег строителям на руки не выдавали, опасаясь, как видно, что онибудут потрачены на спиртное.

— Дураки, — так охарактеризовал работодателейПавло. — Мы и сами не пили бы. Это кацапы водку глушат, а мы — ни-ни.Чурки мои вообще спиртного не потребляют, им религия не позволяет. Они большепо анаше прикалываются. И вообще… У нас семьи, нам гроши зарабатывать надо, ане водку пить. Мы и без выходных работаем. Шесть часов на сон всего — а таккруглые сутки…

К работе строители приступали в восемь утра. А в семь ПавлоПолтавченко, в прошлом спортсмен-пятиборец, как правило, выбегал на пробежку.Вне зависимости от погодных условий. Сегодня он тоже отправился по старомумаршруту через холмы. Когда он возвращался с пробежки, то заметил сидящего навершине одного из двух ближайших к особняку холмов Бабаджона Насруллаева.Таджик наблюдал за окнами особняка. Когда Полтавченко подошел к приятелю, тотуказал ему на свет. Колеблющийся неровный свет в широком окне второго этажа.

— И что вас в этом так удивило? — спросил уПолтавченко Забелин.

— Как же не удивило! Раньше же свет никогда не горел.Все три месяца, что мы здесь, ни разу не зажегся. А тут — пожалуйста, горит. Даеще такой странный. Что не электричество — это я сразу понял.

— И решили посмотреть, что там происходит?

— А вы бы что решили? — задал риторический вопросПолтавченко. — Вообще, если честно, я сначала не хотел… Ну, вроде какнехорошо это — в окна подглядывать. А потом как сатана меня дернул. Воистину,сатана и есть! Я ведь на ту сторону — где окно это — никогда и не бегал раньше.А тут…

Полтавченко взъерошил колом стоящие волосы и надолгозамолчал.

— Что же было дальше? — поощрил его Забелин. Дальшеначалось самое ужасное. Влекомый демоном любопытства и подстрекаемый лепетомтаджикского приятеля, Полтавченко влез на стену высокого забора, перепрыгнул снее на сосну у дома и заглянул в окно. И увидел прямо перед собой сатанинскуютрапезу…

Личные впечатления Полтавченко по поводу увиденногоинтересовали Забелина мало, и потому он сразу же перешел к конкретике.

— Что вы можете сказать нам о гражданине СпасскомФеликсе Олеговиче? — спросил он.

— Это еще кто такой? — безмерно удивилсяПолтавченко.

— Сторож особняка. Вы работаете здесь уже три месяца.Разве вы ни разу его не видели?

— А-а… Малахольный? Малахольного знаю.

— Малахольный?.

— Ну да. Отмороженный какой-то… Разговаривать неразговаривал. Только улыбался издали, да и то так паскудно. По-кацапски…

— Как? — переспросил Забелин.

— Ну, в смысле вроде как лыбится тебе, но сам как будтосквозь тебя смотрит. Да и лыбится-то как-то криво. Как будто у него зубы болятили свищ на шее. Как будто он на огороде кошку сиамскую зарыл. Живьем. Взглянетна тебя — и бочком, бочком к себе в хатку… Мы тут с хлопцами договориться с нимхотели, чтобы он, значит, нас по этому особняку поводил… Который охраняет…Такое нечасто увидишь. А увидишь — так не уснешь. Одни колонны перед домомкакие.