— И что? Поводил он вас по дому?

— Держи карман шире — “поводил”… Поухмылялся нам из-зазабора ухмылкой своей кацапской — и все. А я сразу его заподозрил. Как увиделдевушку, так сразу и понял — он, собацюра, вампир, поганец!..

Забелину пришлось приложить определенные усилия, чтобывернуть беседу в более спокойное русло. Впрочем, и сам Полтавченко ужеперегорел. Теперь его интересовало только одно: когда будут судить гнусногоката <Палача (укр.)>, оборотня и извращенца. Прозрачно намекнув, чтоследствие разберется во всем произошедшем и авторы преступления будут наказаныпо справедливости, Забелин выпроводил экспансивного хохла восвояси.

Следующим на очереди был Бабаджон Насруллаев, забитыйулыбчивый дехканин с лицом Авиценны. Сорок минут мучительных выкладок напальцах — и Насруллаев подтвердил все сказанное приятелем. Да, он первыйзаметил свет в окне особняка во время совершения утреннего намаза. Он давновыбрал себе это чистое место на отдаленном, самом высоком холме — для молитв.Да, когда молитва была закончена, он на некоторое время задержался на вершине,привлеченный светом. В это время к нему присоединился Павло. Он указал ему насвет. Оба решили выяснить происхождение загадочных отблесков.

Приятели Насруллаева и Полтавченко ничего существенного куже данным показаниям добавить не могли. Русский они знали “мало-мало, якши?”,но общую картину состряпать сумели. Все пятеро эти два выходных провели нарабочих местах — как и предыдущие субботы и воскресенья. Никто из них понятияне имел даже об имени соседа; никто никогда с ним не разговаривал; никтоникогда не видел возле дома посторонних; никто никогда не видел, чтобы кСпасскому приезжали гости. Слова “никто” и “никогда” доминировали в лексиконезалетных строителей, и Забелину пришлось смириться с тем, что ничего больше ониз косвенных свидетелей не выдоит.

Как ничего не выдоит и из самого Спасского.

Этот — крепкий орешек, этот будет держаться до последнего.Забелин хорошо знал этот тип лютиков-хиппи, модернизированных урбанистическихдурачков в очочках без оправы “Арриведерчи, Roma” и с университетом за плечами.И не просто с университетом, а с каким-нибудь гуманитарным вывертом. Английскийс французским да немецкий с испанским их не прельщают, подавай им что-нибудьпоэкзотичнее. Португальский без примесей, японский с каллиграфией или малайскийс диалектами…

Да, такие типы никогда не нравились Забелину. Кромеприснопамятных очочков, в джентльменский набор Феликса Спасского входили:копеечная серьга в ухе (в виде дракона, кусающего свой хвост), копеечныйперстенек на мизинце (в виде скорпиона, жалящего себя в голову) и неподдающиеся исчислению веревки на запястьях.

Во времена юности Забелина собирательный образ ФеликсаОлеговича Спасского украшал собой стенды “ОНИ МЕШАЮТ НАМ ЖИТЬ”.

Сам Спасский держался совершенно спокойно, если не сказать —отстранение. Его совсем не смущало то обстоятельство, что задержан он былнеподалеку от места преступления, а именно — спящим на раскладушке, под которойстоял таз с кровью убитой.

— Вы же понимаете, что это ничего не значит, господинследователь, — мягко увещевал подозреваемый Забелина.

— Значит, вы полагаете, что убийство в доме, который высторожите, ничего не значит?

— Я к нему непричастен.

— А таз с кровью под вашей раскладушкой… Как он тамоказался?

— Вот вы и должны установить, как он там оказался. Выведь сотрудник правоохранительных органов, не я. И вы должны доказать моюневиновность или найти более существенные доказательства моей виновности, чемэта… емкость с кровью. Разве на ней уже обнаружены мои отпечатки?

Спасский снял свои старенькие “Арриведерчи, Roma” иаккуратно протер их рукавом. И кого-то живо напомнил Забелину. Где-то он ужевидел и эту лисью мордочку, и эти бесцветные, сдвинутые к переносице глазки, итакие же бесцветные волосики… И короткую верхнюю губу.

— Кое-какие отпечатки на … как вы сказали, “емкости”,обнаружены, — соврал Забелин. Соврал от отчаяния: не было на тазу никакихотпечатков. — Так что нам остается подождать только результатовдактилоскопии.

— Подождем. Время ведь у нас есть? — Спасский,этот блеклый обмылок, откровенно хамил следователю.

— Время есть. А пока расскажите мне, где вы были всубботу вечером.

— Когда было совершено убийство, я так понимаю? —холодно уточнил Спасский.

— Правильно понимаете.

— Меня не было. Я уезжал на выходные.

— Надеюсь, найдется хотя бы несколько свидетелей,которые это подтвердят?

— Надеюсь. — В голосе Спасского послышалисьтревожные нотки.

— Мать, сестра, возлюбленная. — Забелин сразу жеухватился за кончик этой тревоги и принялся рвать ее зубами.

— Мама сейчас в санатории… “Северная Ривьера”. Этонедалеко от Зеленогорска. Санаторий для сердечников, — пустился в пространныеи совершенно ненужные объяснения Спасский.

Он явно занервничал. Это было уже кое-что, и Забелинвоспрянул духом.

— Значит, вы ездили к ней?

И снова сторож продолжил манипуляции с очками.

— Не совсем.

— Что значит “не совсем”?

— Я собирался поехать. Даже взял билет на электричку…Но в последний момент решил остаться в Питере.

— Что вы говорите! И почему вы решили остаться?

— Купил книгу, — просто сообщил Спасский. —Довольно редкую. Я давно ее искал. А когда нашел, то…

— То?

— Просто вернулся домой. Я так безуспешно за нейгонялся, и когда, наконец, заполучил, — просто стало жаль тратить время напустяки.

— На мать и санаторий “Северная Ривьера”?

— Возможно, я не совсем точно выразился…

— И что это за книга?

— “Бодо Тодол”, — после непродолжительногомолчания раскололся Спасский. — Тибетская “Книга Мертвых”. Дореволюционноеиздание. Без купюр…

Только теперь Забелин понял, кого так сильно напоминает емуФеликс Олегович Спасский. Гиммлера! Такого же тихоню-палача и доморощенногооккультиста!

— Вы ведь видели место преступления, Феликс Олегович.

— Да. Я видел место преступления, — посленепродолжительного молчания подтвердил сторож.

Забелина передернуло от бесстрастности его голоса. Даже еслиСпасский, как он утверждает, и невиновен в убийстве, мог бы проявить хотькакое-то сочувствие к жертве, хоть какое-то сострадание.

— И что вы скажете по этому поводу?

— Глупость.

— Глупость?

— Люди, которые… Которые совершили это, не имеютникакого отношения ни к одному из культов. Они понятия не имеют о сатанизме.