Вдали показалось автотакси, приблизилось, приглашающе распахнуло дверь.

Я опустился на сиденье, сказал подбадривающе:

– Понял. Спасибо, что решила, будто смогу сыграть серьезного и порядочного.

Она сказала быстро:

– Придешь?

– В котором часу?

– В шесть вечера!

– Буду, – ответил я. – Сбрось свой адрес.

– Честно?

– Стараюсь войти в роль серьезного и порядочного, – напомнил я. – Они не врут… по мелочам.

Такси понеслось быстро, ночью движения по дорогам почти нет, хотя для меня все здесь недостаточно быстро.

Стрелял абсолютно спокойно, без тени сомнения, а надо бы потерзаться насчет тварь я дрожащая или право имею?.. Но нет, ничего не дрогнуло, хотя не могу представить, что такое мог бы сделать прежний доктор наук.

Что, в самом деле микробы в кишечнике обеспечивали меня нравственностью, а теперь я по ту сторону добра и зла, к ликованию Ницше?

Но в цифровом я провел очень много времени, многое переосмыслил, так что за это время мог измениться и сам по себе. В отличие от человека простого и очень простого, который и не хочет быть сложным, я вижу, как стремительно приближается новый мир, в котором не будет прежних понятий добра и зла.

Они были в том старом мире, что истаивает на глазах, перемены будут колоссальными, а связи между людьми будут куда прочнее, но сами люди станут иными.

И вообще, мелькнула мысль, быстрый рост высокоскоростных сетей позволит нам не только общаться на сверхскоростях, но и обмениваться частями своего «я», то есть копировать и пересылать, мы сможем расширять или сужать самосознание, если того требует решаемая задача.

И когда видишь стремительно приближающийся этот постчеловеческий мир, то чувствуешь, в каком темном веке находишься сейчас. И то, что я делаю, это шаг навстречу новой эре.

КАПРАЛ в «Швейке» говорил: «Помните, скоты, что вы – люди!», но люди не хотят такого помнить, слово «человек» обязывает, хотя Теренций и попытался само понятие человека уравнять со скотским.

Ладно, а теперь займемся сегодняшним днем. Мои документы привел в порядок, как и обширное досье с указанием, где учился, работал, бывал. Везде даже есть характеристики от педагогов и работодателей, так что все окей.

Конечно, если бы еще поехали в город, где, по документам, я родился или где учился, лично переговорили со школьными учителями или университетскими преподами, то там не смогли бы меня вспомнить, но до такой проверки не дойдет, я не столь важная или интересная шишка.

До визита к Маргарите еще пара-тройка часов, а то и четыре, это смотря сколько намерен там пробыть. Уже в своей квартире я подбросил в воздух теннисный мячик, привычно ушел в цифру, там у меня эти два-три часа превращаются во многие тысячи лет, подключился к квантовым компам в Московском Центре Квантовой Связи, к австрийскому суперкомпьютеру, задействовал мощь трех штатовских, и вскоре получил громадный массив данных, который сбросил в простой суперкомп МГУ, на котором и завершил обработку.

Получилось неплохо, осталось только докалибровать обоняние, цветовую гамму, а то малость сдвинулась из-за обилия новых данных. Главное же, тактильная чувствительность повысилась в несколько раз. Теперь, касаясь вещи, я, как ясновидящий из дешевых детективов, могу многое сказать о ее владельце.

Выйдя из цифры, я протянул руку с растопыренными пальцами. Теннисный мячик еще доли секунды двигался вверх, там застыл на мгновение и пошел вниз, все ускоряя падение.

В растопыренную ладонь плюхнулся еще спустя время, за которое я успел бы в цифре сдвинуть горы и создать новый мир.

Глава 4

У Маргариты добротная двухкомнатная квартира в девятнадцатиэтажке, хороший район, хоть и за МКАДом, но теперь это тоже Москва, хорошая современная планировка улиц, расстановка корпусов, да и сама квартира по современным стандартам: просторно, чисто, опрятно, огромные панорамные окна с прекрасной теплоизоляцией.

Расположение ее комнат, как и всех в квартирах дома, я увидел в деталях, еще поднимаясь на лифте, потому подошел к ее двери, уже зная, что там где лежит и на каком боку.

Маргарита распахнула дверь, ликующая, хотя с лица еще не сошла озабоченность, а вдруг брякну ее маме, что только неделю тому познакомились, сказала шепотом:

– Она вышла в соседнюю булочную!.. Сейчас вернется!

– Перестань трястись, – сказал я, – ты что, провинциалка?

Она вздрогнула.

– Как ты узнал? Да, я перебралась в Москву три года тому. А что, не похожа на москвичку?

– Настоящие москвички, – заверил я, – это не москвички, а понаехавшие. Только вы и украшаете Москву, потому что еще стараетесь. Сядь за стол, а я сделаю кофе, чтобы мама увидела, как я тут давно и запросто.

Она послушно села, все еще испуганная и трепещущая, теперь видно, что хотя из провинции уехала, но, как принято говорить, провинция не уехала из нее, в Москве дети куда наглее и родители для них всего лишь гумус.

– Как зовут твою маму?

– Антонина Васильевна! Она…

Я вскинул руку с выставленной вперед ладонью.

– Достаточно. Больше знать некорректно.

И сам могу узнать, мелькнуло в голове, больше, чем ты когда либо узнаешь о матери.

Манерам меня учить не надо, вообще-то я настолько старше ее мамы, что гожусь в дедушки им обеим, потому Маргарита взглянула непонимающе, когда я внезапно умолк, прервав разговор на полуслове, и с почтительным выражением лица повернулся к двери.

Вошла строго одетая женщина, все от шляпки до туфлей в одном стиле, сдержанно улыбнулась, спина прямая и каждое движение выверено, направилась к нам.

Маргарита поспешно подхватилась со стула.

– Мама!.. Это Берлог, я пригласила его на ужин, если ты не против…

Она ответила теплым голосом:

– Не против, еще как не против.

Я поцеловал протянутую руку, у Маргариты глаза стали как два кофейных блюдца, отодвинул стул, Антонина Васильевна шагнула к столу, я придвинул стул тем же привычным движением, словно всю жизнь вот так встречаю женщин.

Антонина Васильевна грациозно опустилась на сиденье, кивком пригласила меня сесть рядом.

– Раз уж моя дочь, – сказала она доверительно, – не решается меня представить, меня зовут Антонина Васильевна…

– Мама! – вскричала Маргарита и покраснела. – Я просто не успела!

– Брысь на кухню, – сказала ее мама с небрежностью королевы, – что у тебя там подгорело?

Маргарита метнулась на кухню, Антонина Васильевна обратила взор на меня.

– Умеет готовить, – пояснила она благосклонно, – но говорит, зачем, когда все есть на прилавке?.. А вы, как она сказала, трудитесь на ниве науки?

Я ответил светским тоном:

– Да, разрабатываем наноботы. Нужно повысить здоровье народонаселения, это на пользу стране, людям и сельскому хозяйству.

– Прекрасное занятие, – сказала