не знал, как поступить, так как в первый раз за всю мою жизнь, кто-то добровольно просил меня убить его. Нет, это, конечно, очень трогательно, что родные люди готовы пожертвовать собой ради другого, но мне-то что с этим делать? Убить обоих?

Увидев, что я медлю, глава рода поднял голову и предложил:

— Не убивайте моего внука, а я полностью возмещу вам ущерб. Еще и с процентами. Никуда ходить не надо, у меня все в сейфе. Мы сами копили на новый дом, но я отдам эти деньги вам. Договорились?

— Хорошо. Но сначала озвучьте сумму, а то вдруг ваших денег хватит лишь на то, чтобы построить забор.

— Пойдемте в мой кабинет.

Он отправился вперед, а я взял Родиона за шкирку и потащил за собой. Пока они со мной не рассчитаются, я его от себя не отпущу.

Кабинет был небольшой, поэтому в него влезли только стол, кресло, этажерка и громоздкий шкаф. Дед Голубинского снял ключ с шеи и открыл сейф. Как, оказалось, накопил он достаточно много. Здесь явно хватило бы на особняк, не то, что на загородный дом. Он аккуратно сложил деньги в чемодан, сверху положил длинную нить жемжучного ожерелья и протянул мне.

— Простите, пожалуйста, Ваше Сиятельство, моего нерадивого внука. Он не посмел воспротивиться воле Сапсанова, поэтому поступил так, как поступил. Примите эти деньги и сохраните ему жизнь.

Я выложил жемчуг и пару пачек денежных купюр, отпустил Родиона и направился на выход к двери. Дед оказался достойным человеком, и я просто не хотел их оставлять без средств к существованию. Особенно учитывая, что его жена больна. Того, что я забрал с лихвой хватит на новое имение. Сверху до сих пор доносились крики старухи, но уже не такие яростные.

Сев в машину, я описал водителю, как выглядит дом Сапсанова. Он кивнул, завел двигатель и поехал. Примерно через полчаса мы остановились у ворот с красными птицами. Я подошел к воротам и потянул их, но они были заперты. Осмотревшись, я увидел кнопку звонка и нажал на нее. Через несколько секунд из парадной двери выскочил дворецкий и со всех ног бросился ко мне.

— Слушаю.

— Я к князю, — сухо ответил я.

— Его Высочество уехал и предупредил, что вернется только к ужину.

— А сын его Эдик?

— Эдуард Вячеславович уехал вместе с Его Высочеством. К похоронам готовятся, — печально вздохнул слуга.

— Хорошо, пусть готовятся. Я позже загляну, — ответил я.

— Может, надо что-нибудь передать? — крикнул он мне вслед.

— Нет, ничего не надо. Сам им все передам.

Вскоре мы вернулись в имение, в котором полным ходом шла перестановка. Павел Васильевич пригнал местных мужиков, которые упаковывали и складывали мебель в гостиной, чтобы уже оттуда погрузить в прицеп и отвезти на склад.

— Ваше Сиятельство, мужики спрашивают, можно ли дом растащить по нуждам? Вон, соседям моим черепица нужна, а на вашем доме она хорошая, почти не полопалась. Межкомнатные двери опять же кому-то могут пригодиться. А остальное на дрова пойдет.

— Конечно, пусть берут, что им нужно. На днях сюда прибудет архитектор с бригадой. Начнут строительство нового дома.

— Так быстро? Вот и хорошо, — обрадовался он и побежал звать тракториста, который и должен будет на тракторе утащить прицеп к складу.

Новый управляющий Боря тоже был здесь, и я попросил его проконтролировать, чтобы на складе были артефакты от грызунов, чтобы те не испортили мебель. Он заверил, что уже все приготовил и даже велел женщинам вымести сор и паутину, ведь тем складом давно никто не пользовался, а раньше там держали удобрения.

— Кстати, Роман Степанович, мне деньги нужны на семена и удобрения. Чем ближе посевной сезон, тем дороже семена будут стоить. Лучше заранее покупать.

— Сколько надо?

— Хотя бы рублей двести. Может, триста, — ответил он, после минутного раздумья.

Я вытащил из кошелька тысячу и велел не экономить и купить все самое лучшее. Боря обрадовался, убрал деньги за пазуху и заверил, что отчитается о каждой потраченной копейке.

Вскоре послышался тарахтящий звук и к забору подъехал трактор с прицепом. Мужики сняли часть забора, и тракторист заехал во двор поближе к двери. Я внимательно следил за тем, как они загружали мебель в прицеп, так как знал, что матушка очень расстроится, если мебель повредят. Трактористу пришлось сделать два рейса, чтобы увезти все. Склад я тоже проверил. Он стоял на возвышенности, поэтому весеннее половодье до него не доходило. Правда, архитектор обещал, что к весне дом будет построен.

Коробки с ценными вещами бывший управляющий Павел Васильевич велел отнести к нему. У него пустовала спальня, которую он и подготовил для наших вещей. Коробки с хрупкими вещами в дом занес я сам и на всякий случай подписал сверху, где и что лежит.

— Роман Степанович, на чердаке детские вещи лежат, куда их деть? — подошел ко мне Боря.

— Раздай семьям с детьми, — велел я.

Я знал, что это были мои вещи, но никакой ностальгии не испытывал, потому что даже в детстве они не представляли для меня ценности. Однако я всегда изображал восторг, когда получал в подарок деревянную лошадку или неваляшку. Короче, изображал ребенка, будучи, по сути, тысячелетним вампиром.

После того, как вся мебель и коробки были размещены, местные жители занялись разбором дома. Изредка вспыхивали конфликты из-за того, что на одну и ту же вещь претендовали несколько человек. Так, трое мужчин очень долго спросили, кому достанутся чугунные плиты и дверцы с печей. Пришлось вмешаться мне, пока не началась драка. Затем женщины повздорили из-за двух рулонов старых обоев.

— Мне как раз на кухню подойдут, — обрадовалась одна и подняла рулоны с полу.

— Вообще-то я их раньше нашла и отложила в сторону. Ты на своей кухне их за два дня загадишь, а в моей спальне они лет пять провисят, не меньше, — возмутилась другая и попыталась отобрать.

Снова пришлось вмешаться. В итоге я решил, что мне здесь больше нечего делать и позвонил матушке, чтобы она отправила за мной машину. Не хотелось снова отрывать от дел местного водителя, поскольку у него есть еще и свои обязанности, которые кроме него не выполнит.

Пока ждал машину, пригласил Борю в дом Павла Васильевича, и мы снова обсудили дела.

— После каникул меня здесь до лета больше не будет. Я уеду на учебу, поэтому