стандартами и палкой же о двух концах под лозунгом же все и грифом: «Мальчик в розовом»! Где и оставалось же лишь только найти «Девочку в голубом»… если уж и не на шаре… чтобы вселенные «М-Г» и «Ж-Р» уже окончательно схлопнулись… и она была найдена, далеко не ходя и не ища, буквально же что и перед носом находясь все же это время, а хлопки все еще продолжаются… сардонически-патетические!..

* * *

— «Нормальная здесь — только я»: послышалось же в комнате. Чего? Не ты… и здесь… а я! Но кто поверит… комнате? А, кстати, да… Полная ж… смена декораций! — скривилась Тен, в этот раз все-таки вызвав еще и легкую улыбку на лице Софии. Как и ее же уже и собственное первое обращение лицом к лицу и глаза в глаза к отражению. И следом за тем такой же еще и смех: как и над девушкой напротив, так и над всей же ситуацией в целом, ведь и надо же — черному и не нравится розовый, знали же готы, но и не знали бы эмо. Да и пусть так и не ответив на ее же крайний, но и не вопрос же как и сам по себе, по сути, ведь был риторическим да и не должен еще был быть задан изначально и именно как он, а произнесен и как факт. — С чего бы? И… Почему же так еще знакомо?

— Квартира парней… — пожала плечами отражаемая, выкидывая очередное полотенце и отрывая тут же новое, смачивая затем его водой. — Комната и ванная Никиты!

— А, ну тогда поня-я-ятно… — протянула отраженная, потягиваясь насколько же ей это позволяло ее же сидячее сейчас положение, так еще и протягивая ноги из позы лотоса вперед, следя еще при этом и за всеми же махинациями напротив со скепсисом и слегка вздернутыми своими темными бровями, не собираясь отзеркаливать ее в этом, а уж и тем более — для этого вставать. В ногах же — правды нет. А женская солидарность — и посидеть, если уж и не седеть, может, — …что ничего не понятно! Ведь и только… только чтоб и не у Егора, да. Почему? — И дождавшись молчаливого закатывания глаз напротив, под которыми как раз сейчас София и промакивала, улыбнулась сама, шире растягивая уголки своих губ от прямо-таки уже и закипающей ее сиреневой энергетики и, тут же не оставаясь безучастной, примешала в нее почти такой же и своей, хоть и куда более темной. — Время покажет — к худу или добру! А пока… — и тут же оборвала сама же себя, меняя не только взгляд, но и тон: опуская их с хитрости и искорок огня до серьезности и рассудительности льда, прямо и холодного шоколада. — Что тебя гложет?

— Так… заметно? — Осеклась София и даже чуть вздрогнула, на секунду лишь пересекшись с проницательным и будто бы смотрящим в душу своим и не своим же одновременно и в моменте взглядом.

— Уж не знаю — насколько заметно или нет… — покривлялась Тен, но и тут же вернулась в свой же старый, как и новый же назидательный тон и вид, оставив только и от той же себя лишь злорадную усмешку. — Но в это время люди, в твоем же случае — не… и это я сейчас и именно про вид, а не про то, что ты когда хочешь, тогда меня и вызываешь, а у меня, между прочим, могли быть и свои дела… обычно если еще не ложатся и не спят, то хотя бы уже и готовятся ко сну… или дреме, как и опять же все в твоем случае, находясь в гостях, взаперти и без иного куда более и полезного занятия, сидя за решеткой в темнице сырой… а не с внутренним «я» дискуссии перед зеркалом ведут! Я же тебе уже как-то и сама говорила, что это… только лишь и по меньшей мере… странно. А и по большей — и самый настоящий психоз! Так еще и палево же сейчас… самое натуральное… что самой поляны, что и тебя. И совсем же не важно, что никого поблизости-то нет! Важно, что: есть ты, есть я… и что если тебя в действительности ничего не гложет… и ты вызвала меня сейчас просто так… чтобы только показать — как удачно ты нанесла до, а затем после и сейчас смыла всю косметику… выйдя из списка людей «недоиндиго» и войдя же тут же в список «перевитилиго»… я расскажу тебе, а лучше и покажу, какую именно кровавую пищу клюет под окном твой вскормленный в неволе орел молодой, не грустный товарищ, махая крылом… и сколько на деле может им он срубить голов, пока только лишь находясь по ту сторону зеркала! Тварь я дрожащая или права не имею предположить, что все же и гложет?! Так… что? Правда или жизнь?

— Перемены! — Поджала губы брюнетка и, выкинув еще одно полотенце, оперлась руками на раковину, решив дать немного коже отдохнуть, как и спасть красноте, а заодно и себе же дать немного времени поумерить пыл, чтобы не вытереть и не стереть лицо до мяса и костей, поведясь вдруг на чужие слова с хмельным послевкусием под виски на кончике языка, не столько уже и просящим, сколько и именно требующим поддаться и отдаться, поверив. — Уже который раз ловлю себя на мысли, что… изменилась. Так еще и на самих же изменениях, не итоге и уже, понимаешь? Да ведь и… Не лучших ко всему!

— Ты ли и действительно ловишь? А может, все-таки — тебя? — Подняло руки перед собой отражение, будто взвешивая полученные данные, как на чашах весов. — Ловят и… они! А ты уже и лишь после, потом только и себя же в этом всем узнаешь, находишь…

— Не зна-а-аю… — протянула София, покачав головой. — Может! Может, что и вовсе же мне все это кажется, что мое, что и их, но… И мне же самой это никак не нравится! Ни то, ни другое… Ведь в один момент — я их вроде и сама вижу. Перемены, изменения… А уже в другой — нет. Да и мне же самой — трудно себя сравнить и… сравнивать! Себя прошлую с настоящей, а там и… будущей. В теории-то, может, и да — возможно и даже просто. Но на практике… Не с чем ведь. Не с кем! Я ведь еще не знаю, не узнала до конца и… себя. А с теми, кто рядом… С ними же — и