в правый висок штабс-капитан Шперлинг, отправившийся выбирать новую позицию, оставшийся в строю; старший офицер батареи капитан Глотов Александр[356] тяжело ранен в живот, и через несколько дней он скончался.

День уже клонился к вечеру, а противник все еще не был сломлен. Израсходованы уже все резервы. Наши орудия готовились к решительной атаке. К цепям подвезли патроны, орудию штабс-капитана Шперлинга приказано стрелять по району станции и бронепоезду, а 2-му поручика Казанли – по окопам противника. Началась атака по всему фронту. Красные, наконец, не выдержали дружного натиска пехоты и меткого огня батареи и начали отступать за реку, куда вслед за ними по железнодорожному мосту выдвинулось два-три ближайших к полотну офицерских взвода.

На крайнем правом фланге Юнкерский батальон с 4-й батареей, сбив большевиков, перешел речку, ворвавшись с северо-восточной стороны окраины в станицу, и стал выдвигаться к линии железной дороги. Бронепоезд, вышедший было со станции с целью отрезать перешедших на левый берег реки от моста, огнем нашей батареи был отогнан и, под угрозой самому быть отрезанному юнкерами, поспешно отошел на Платнировскую, следующую станцию.

Во время обстрела станции удачным попаданием орудия штабс-капитана Шперлинга в стоящий на станции состав был перебит крюк оцепления паровоза с ближайшим вагоном, и т. к. состав стоял головой в сторону Екатеринодара, то паровоз, бросивши состав, отошел на Платнировскую. Бой кончился. Противник, оставив на поле много убитых и раненых, отступил на запад. Утомленные длительным боем, понеся также большие потери, вступили добровольцы в станицу. Батарея, перейдя по гати речку, подходила к станции, где в вагонах захваченного состава найдены запасы хлеба, консервов, мяса, галет, белье и медикаменты, а главное – около 800 снарядов и патроны, особенно ценные для армии, не имевшей тыла с арсеналами, заводами и складами и вынужденной добывать для себя боевые припасы ценой жизни и крови своих бойцов.

Сейчас же были поданы зарядные ящики, и их стали нагружать снарядами, после чего двинулись в станицу и расположились на ночлег. Вечером красные делали попытку перейти при поддержке бронепоезда в наступление, но нашей пехоте удалось их отбить, и они отошли.

Наступило 5 марта. В штабе в это время произошло совещание старших начальников, в связи с полученными в Кореновке сведениями о том, что Екатеринодар пал 28 февраля и Кубанский отряд с войсковым правительством, на соединение с которыми шла наша армия, оставив город, отошел за Кубань – в горы. Надо было выяснить дальнейший путь армии, и генерал Корнилов решил повернуть на юг и, форсировав Кубань, идти на соединение с отступившими. Местом переправы через Кубань выбрана станица Усть-Лабинская, где имелся постоянный мост.

Весь день 5-го батарея стояла в районе станции на позиции и отгоняла несколько раз от направления на Платнировскую бронепоезд противника. На наблюдательном пункте – большой паровой мельнице – находились командир, штабс-капитан Шперлинг и несколько разведчиков. Вдруг днем, во время общего затишья, внезапно сзади, довольно близко, началась частая ружейная стрельба; создалось впечатление пехотного боя, произошло небольшое смущение, каждый подумал: неужели это красные наступают с тыла, со стороны Выселок. Посланы разведчики, узнать, в чем дело. Но вот прискакал на батарею от генерала Маркова ординарец и сообщил, что это уничтожают на мосту через реку Бейсужек захваченные на станции в большом количестве берданочные патроны. В этот же день, узнав о нахождении генерала Корнилова в Кореновской, сюда прибыла из станицы Брюховецкой группа в 400 казаков-добровольцев и присоединились к армии.

С наступлением темноты 1-я батарея отошла в станицу, а в ночь с 5-го на 6-е вся армия, выступив из Кореновской и перейдя на переезд у станции линию железной дороги, двинулась на юг.

Батарея шла в главных силах. С рассветом сзади началась стрельба, это генерал Богаевский, почти всегда прикрывавший движение армии, вел арьергардный бой с наседавшими от Платнировской красными. Почти не останавливаясь, прошли лежащую на пути станицу Раздольную и быстрым шагом двигались к Усть-Лабинской. Необходимо было как можно скорее пересечь железную дорогу и овладеть переправой, прежде чем красные, разгадав замыслы наши, подтянут сюда бронепоезда и силы со стороны Екатеринодара и Кавказской. Вот, наконец, показались водокачка, станция, несколько церквей, телеграфные столбы и железнодорожная насыпь. Все было спокойно. В сторону Екатеринодара удалялось несколько дымков.

Как выяснила разведка, красные незначительными силами занимали окопы по ту сторону железной дороги. Быстро разворачивались наши цепи. Рысью выехала 1-я батарея и, свернув вправо от дороги, открыла огонь. Возле батареи разворачивался на ходу Чехословацкий инженерный батальон. Левее дороги стояла 4-я батарея. Тут недалеко наблюдал за боем, в трубу Цейса, генерал Алексеев. После короткой перестрелки противник бежал. Громадная станица и важная переправа взяты почти без потерь. По мосту уже переходят на левый берег обозы и армейский лазарет. Целый день большевики ничего не предпринимали, только к вечеру со стороны Ладожской показалось несколько эшелонов, выгрузивших пехоту и 4-орудийную батарею, начавшую обстреливать станцию и окраину станицы.

Батарея, оставаясь еще на правом берегу реки, стала на площади около почтово-телеграфной конторы и открыла огонь по буссоли. Пеший взвод, по приказанию командира, усиленно поливал водою пыльное пространство перед орудиями. Противник скоро был сбит, и преследовавшая его наша пехота чуть не захватила брошенные им орудия, но не захватила их, т. к. наступила темнота, и она была отозвана.

В ночь на 7 марта батарея переправилась через Кубань и пришла в станицу Некрасовскую, расположенную в 7–8 верстах от реки, на правом высоком берегу реки Лабы.

Горящие хутора[357]

Темная, тихая ночь. С переправы слышится сдержанный гул голосов. Отпрягли уносы, орудия на одних корнях будут спущены к мосту, дальше их покатят на руках; конные перейдут реку вброд, пешие по доскам, перекинутым через ряд затопленных телег – своеобразных понтонов.

Скупы слова, слово – дело. Кони дрожат мелкой дрожью, пугливо храпят, чуя холодную ванну. Вперед. Сначала мелко, хорошо бы так до конца, нет, забурлили живые моторы, поплыли…

Берег – слава Богу. Рысью по отмели к мосту, чтобы не застудить лошадей и поскорее принять переправленные пушки. Проскакивая мимо одинокого стога, каждый норовил выщипнуть клочок, чтобы потом, когда остановятся, свернуть из него жгут и обтереть им насухо свою лошадь. Переправа закончена благополучно, и батарея легко поднялась наверх, по крутому берегу реки Лабы.

Весь горизонт был усеян какими-то на первый взгляд удивительно яркими точками, так светятся черноморские маяки – без снопов, без отбрасываемых в пространство лучей, а сплошным огненным шаром. Вместе с подошедшей пехотой батарея двинулась к одному из таких маяков. Чем ближе подходили, тем яснее становилось, что