проявил особого интереса. Он сказал только, что рад это слышать и надеется, что оно пригодится нам против японцев»[2799]. «В этом, – сухо заключает Роберт Оппенгеймер, знавший, какую потерю понес в этот момент весь мир, – была несколько излишняя непринужденность»[2800].

Если на Сталина еще не произвел впечатления колоссальный потенциал бомбы, то в личном дневнике Трумэна уже вовсю возникали апокалипсические, библейские по своим масштабам видения, смешивавшиеся в воображении президента-самоучки с сомнениями в возможности разделения атома и нежеланием признать, что новое оружие станет орудием убийства гражданских лиц:

Мы изобрели самую ужасную бомбу в мировой истории. Возможно, она и есть тот самый разрушительный огонь, который пророчили в эпоху долины Евфрата, после Ноя и его знаменитого ковчега.

Как бы то ни было, мы «думаем», что нашли способ вызывать распад атома. Эксперимент в пустыне в Нью-Мексико был поразительным – мягко говоря…

Это оружие должно быть применено против Японии между сегодняшним днем и 10 августа. Я велел военному министру Стимсону использовать его так, чтобы мишенью были военные цели и солдаты, а не женщины и дети. Хотя японцы – дикари, безжалостные, беспощадные и фанатичные, мы, как ведущая страна мира, не можем, исходя из соображений общего блага, сбросить эту ужасную бомбу на их столицу, старую или новую.

В этом мы с ним согласны. Цель будет чисто военной, и мы выпустим предупреждающее заявление, предлагающее японцам сдаться и сохранить жизни. Я уверен, что они этого не сделают, но мы будем знать, что дали им такую возможность. Для мира, конечно, хорошо, что эту атомную бомбу не открыли у Гитлера или у Сталина. Она кажется самым ужасным из всех открытий в истории, но может принести огромную пользу[2801].

В тот же вторник, когда Трумэн упомянул в разговоре со Сталиным о новом оружии, члены Объединенного комитета начальников штабов встретились со своими советскими коллегами. Начальник штаба Красной армии генерал Алексей Антонов объявил, что советские войска концентрируются на маньчжурской границе и будут готовы к наступлению во второй половине августа. До этого Сталин говорил о 15 августа. Бирнса беспокоило, что Советы могут проявить несвойственную им пунктуальность.

В этот день Гровс составил в Вашингтоне проект исторической директивы, разрешающей применение атомной бомбы[2802]. Через Гаррисона он был передан по радио «только лично в руки» Маршаллу «для возможно скорейшего утверждения Вами и военным министром»[2803]. Вслед радиограмме отправили почтой маленькую карту Японии, вырезанную из большой карты Национального географического общества, и страницу с описанием выбранных целей, в число которых входил теперь и Нагасаки. Маршалл и Стимсон утвердили директиву в Потсдаме и, предположительно, показали ее Трумэну, хотя его официальное утверждение в документах отсутствует. На следующее утро директива была отправлена новому командующему стратегической авиацией на Тихом океане:

Командующему стратегической авиацией армии США

генералу К. Спаатсу

1. 509-й комплексный авиаполк доставляет первую специальную бомбу сразу же после 3 августа, как только позволят метеорологические условия, к одной из следующих целей: Хиросима, Кокура, Ниигата и Нагасаки. Для доставки военного и штатского научного персонала Военного министерства, который будет наблюдать и фиксировать результаты взрыва бомбы, выделяется дополнительный самолет, сопровождающий самолет-доставщик. Самолет наблюдения должен оставаться в нескольких километрах от места взрыва.

2. Следующие бомбы будут доставлены к указанным целям, как только они будут изготовлены. Относительно других целей инструкции поступят в дальнейшем.

3. Право распространения любой информации, касающейся использования этого вида оружия против Японии, имеют только военный министр и президент США. Запрещается выпуск коммюнике или информационных сообщений по этому поводу без согласования с вышестоящими лицами. Любые сведения, поступающие в печать, следует направлять в Военное министерство для соответствующей проверки.

4. Данный приказ издан по указанию Военного министерства и начальника Генерального штаба США и одобрен ими[2804].

Пока Гровс составлял проект директивы, металлурги заканчивали в Лос-Аламосе отливку колец из 235U, составлявших вместе сборку «мишени» пушечной бомбы – последнего элемента для завершения «Малыша».

26 июля пересеклись и синхронизировались процессы стратегические и транспортные. «Индианаполис» пришел на Тиниан. Три грузовых самолета С-54 Командования воздушного транспорта взлетели с авиабазы Кертленд с тремя отдельными деталями сборки «мишени» «Малыша»; еще два С-54 вылетели с запалом и плутониевым активным сердечником «Толстяка»[2805]. Тем временем в 7 часов вечера помощники Трумэна передали прессе Потсдамскую декларацию[2806], которая должна была быть опубликована в оккупированной Германии в 9:20. В ней Японии предлагалась от имени президента Соединенных Штатов, президента Китайской Республики и премьер-министра Великобритании «возможность окончить эту войну»:

Ниже следуют наши условия. Мы не отступим от них. Выбора никакого нет. Мы не потерпим никакой затяжки.

Навсегда должны быть устранены власть и влияние тех, кто обманул и ввел в заблуждение народ Японии, заставив его идти по пути всемирных завоеваний…

До тех пор пока такой новый порядок не будет установлен… [определенные] пункты на японской территории… будут оккупированы.

…Японский суверенитет будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и теми менее крупными островами, которые мы укажем.

Японским вооруженным силам после того, как они будут разоружены, будет разрешено вернуться к своим очагам с возможностью вести мирную трудовую жизнь.

Мы не стремимся к тому, чтобы японцы были порабощены как раса или уничтожены как нация, но все военные преступники… должны понести суровое наказание… Будут установлены свобода слова, религии и мышления, а также уважение к основным человеческим правам.

Японии будет разрешено иметь такую промышленность, которая позволит поддержать ее хозяйство…

Оккупационные войска союзников будут отведены из Японии, как только будут достигнуты эти цели и как только будет учреждено мирно настроенное и ответственное правительство в соответствии со свободно выраженной волей японского народа.

Мы призываем правительство Японии провозгласить теперь же безоговорочную капитуляцию всех японских вооруженных сил… Иначе Японию ждет быстрый и полный разгром[2807].

«Нам нужно было принять ужасное решение, – писал в 1947 году Бирнс. – Мы не могли считать попытки Японии прозондировать почву для мирных переговоров при посредничестве Советского Союза доказательством того, что Япония пойдет на безоговорочную капитуляцию без применения бомбы. Более того, Сталин заявил, что в последнем сообщении, направленном ему, говорилось, что японцы предпочтут “сражаться насмерть, чем согласиться на безоговорочную капитуляцию”. В таких условиях согласие на переговоры только породило бы ложные надежды. Вместо этого мы прибегли к Потсдамской декларации»[2808].

Текст этого мрачного документа передали японцам