Больше всего мне хотелось прокричать ему в лицо, что он не прав. Что я влюбилась не в образ недостижимой свободы, а в чернокнижника, незнакомца, который сделал для меня не меньше, чем самые близкие люди. Рисковал своим делом, жизнью, способностями ради наиссы, сородичей которой на дух не переносит. В единственного, кто, не считая моих родителей и Кати, ни разу мне не солгал.

Но я молчала, чувствуя, как на глаза выступили слезы, а сердце разрывалось от боли. Молчала, потому что мы договорились не врать.

– Нет, – признание далось с таким трудом, что я без сил опустилась на пол, обхватив руками дрожащие плечи. Опустила голову, чтобы не смотреть Джеду в глаза. – Не уверена.

И боялась этого больше всего. Боялась, что мои чувства – всего лишь иллюзия, придуманная сказка, в которую так отчаянно хотелось верить, что в какой-то момент я перепутала вымысел и реальность. Только мне не хватало духу это признать, пока мои страх не озвучил Джед.

Почему в моей жизни всегда все так сложно?

В сердце поселилась холодная, липкая пустота, хотя ещё мгновение назад так бушевал огонь, от которого путались мысли и дрожали пальцы.

Я сама не заметила, как снова оказалась в объятиях чернокнижника. Подняв меня с пола, подхватил на руки и понес к покосившемуся стулу, на котором мы сложили тряпки для чистки труб генератора. Смахнув их на пол, чернокнижник усадил меня к себе на колени и обнял, что-то нежно шепча на ухо. Слова я разобрала не сразу, слишком глубоко погрузившись в свои переживания.

– Это нормально, Веста. После того, что мы пережили за эти недели: нападения, интриги, ложь, лицемерие… – Джед поцеловал меня в висок, сжав с такой силой, что я невольно охнула. Объятия чернокнижника тут же ослабли, но не настолько, чтобы я смогла вырваться, если бы вдруг захотела. – Это нормально, что мы цепляемся друг за друга. За искренность, надежность, тепло… ведь иначе просто сойдем с ума, сломаемся.

Я обвила шею чернокнижника руками и положила голову на плечо, молча его слушая. Говорить не хотелось – к горлу подкатил комок от невыплаканных слез. Похоже, все, что было, я истратила три дня назад, во время разговора с Вилом.

– Но это очень опасный путь, Веста. Потому что когда закончатся беды, из-за которых мы тянемся к душевному теплу, нам станет душно рядом друг с другом. И повторится наша с Риш история. Только последствия будут страшнее. У тебя есть жених, обязательства перед Небесным замком… Глупо сжигать мосты, когда на другой стороне все затянуто зыбким туманом…

Здравые, разумные слова, но что-то внутри меня бунтовало против них.

– Ты сейчас кого пытаешься убедить: меня или себя? – горько спросила я, поднимая голову и смотря чернокнижнику в глаза.

На что Джед только грустно усмехнулся:

– Обоих.

И в его глазах я отчетливо видела отголоски той же боли, что сейчас мучили меня.

На душе стало немного легче. Ведь не только я не желала смиряться с мыслью, что мои чувства – всего лишь иллюзия.

– И что ты предлагаешь? Сделать вид, что ничего нет и не было? – недобро прищурилась, всем видом показывая, что с таким предложением не согласна.

Может, Джед и прав. Может, наши чувства – это просто страсть, смешанная с его болью и моей жаждой свободы. А что если нет? Что если эти чувства могут перерасти в нечто большое, а мы так просто возьмем и откажемся от них?

– Подождать. Не спешить с решениями, которые слишком кардинально изменят нашу жизнь, – Джед запустил руку в мои волосы и притянул к себе, прижимаясь ко мне лбом. – Ты согласна?

Едва заметно кивнула, чувствуя жар его тела даже через зимнюю одежду.

Что ж, подождем. Время ещё есть. Немного, но есть.

– Спасибо, – прошептала, утонув в желтых омутах его глаз.

Теперь все, на что можно рассчитывать – это вот эти объятия, после которых мы снова станем просто друзьями, проверяя на долговечность вдруг возникшие чувства.

По крайней мере, я так думала. А потому растерянно замерла, когда чернокнижник немного подался вперед и поцеловал меня. Сперва нежно, осторожно, а потом все настойчивее, будто требуя ответ. И я подчинилась: обхватила лицо Джеда ладонями, теснее прижимаясь к его груди, и ответила на поцелуй. Неуклюже, неумело, но отчаянно, лихорадочно. Со страхом ждала того момента, когда Джед отстранится. Запоминала вкус его жестких губ, запах цитрусов и хвои, сводивший меня с ума, и руки, которые то скользили по спине, то сжимали до синяков, но тут же отпускали, будто чернокнижник пугался, что причинял мне даже такую легкую боль – каждое мгновение нашей короткой близости. Первой и, возможно, последней.

Я слышала, как сердце Джеда бьется с моим в унисон: в таком же бешеном, рваном ритме, грозясь вот-вот вырваться из груди. И от этого единства на душе было так сладко и легко, что почти не чувствовалась та горечь, что осталась после наших откровений.

Лихорадочно скользила руками по его плечам, чувствуя, как они напряглись от моих прикосновений, и слыша, как сбивается его дыхание. Сама не сдержала стон, когда Джед слегка прикусил мою губу. И разочарованно вздохнула, когда после этого чернокнижник отстранился. Но сопротивляться не стала: в затуманенном разуме все же мелькнула здравая мысль, что нам пора останавливаться. Пока все не зашло слишком далеко.

Пришлось хорошенько растереть лицо и руки снегом из перевернутых ведер, чтобы охладить разгоряченную кровь. Если честно, я бы и за шиворот его насыпала, но болезнь все ещё тлела где-то в груди, и не хотелось лишний раз её провоцировать.

– Боюсь, этот снег нам больше не подходит, – задумчиво произнес Джед, разглядывая жалкую кучку, оставшуюся после наших процедур.

Проведя рукой по влажным волосам, беззаботно махнул на лестницу. – Идем, провожу тебя. А то снова найдешь приключения на свою… голову, причем в двух шагах от дома.

Не тратя времени, чернокнижник подхватил оба ведра и первым начал подниматься по лестнице. А мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, недовольно ворча, что приключения сами меня находят.

Но каково же было наше удивление, когда на улице мы лоб в лоб столкнулись с весьма колоритной троицей. Или четверкой, если считать белоснежного ездового демона, на котором прибыли наши гости.

Взъерошенные, в помятой одежде, пропахшей дымом и чем-то горько-кислым, Альдер и Виоленн топтались на дорожке перед домом и сверлили друг друга мрачными взглядами. Мысленно о чем-то яростно спорили, судя по легкому дрожанию магического фона. Или просто ругались, что тоже возможно.

За их спинами маячил Эстэн, привязывающий к ограде ездового демона стражей – мощного, белоснежного зверя с огромными крыльями и алыми глазами. Холод его мало волновал – толстая, вся в складках шкура хорошо удерживала тепло, и демон спокойно лег на снег, сложив на спине пернатые крылья. На шее мерно светился подчиняющий строгий ошейник.

Добряк, крутившийся под ногами, недовольно заворчал на собрата, выразительно скаля клыки. Вот только ездовой демон даже ухом не повел – демонстративно повернулся к химере спиной и положил голову на вытянутые лапы.