был искусственным, – Инара цедила слова так, словно бы отливала каждое из них в собственном рту с большим усилием. Она ценила себя настолько, что и слова свои считала большой ценностью. Если она столь сильно понравилась Владимиру, то грош ему цена, решила Ландыш.

– Рамина как чуяла, что ты придёшь, и вовремя умчалась своими резвыми ножками, – сказала Ландыш. – Без неё мне стало скучно. Я люблю Рамину, она весёлая и лёгкая. Если бы к тому же она нашла себе мужа, как того хочет, он не знал бы с ней печалей.

– Она никогда не найдёт себе мужа, – безразлично по-прежнему отозвалась Инара, глядя при этом на Владимира. Инара так и не закрыла своих волос, только подняла их вверх и собрала в умелую причёску, закрепив чем-то блестящим и похожим на ракушку. Он ответно не сводил с неё восхищённых глаз. Помимо восхищения в них было и смирение перед внезапно охватившим его наваждением. – Всё дело в том, что такие женщины, жалуясь на то, что мужчины видят в них лишь функцию для ублажения очень уж скоротечной и животной потребности, не понимают того, что им отвечает как раз то, на что они и воздействуют всем своим поведением и обликом.

– Ты говоришь, как старый и учёный импотент, а не как молодая женщина, – ответила ей Ландыш. – Разве ты сама не на то же самое и воздействуешь? Тогда и ходила бы в мешке для сбора овощей. Чего же наряжаешься как царица Паралеи?

– Что такое «царица»? Переведи на человеческий язык, – потребовала Инара.

– У вас слова – аналога нет. Это главная женщина планеты.

– Нет. Я не главная женщина планеты. Так ведь и ты не невеста, а наряжена в платье для похода в Храм Надмирного Света. Как Сирт – жених без невесты. Может, вам объединить свои поиски и найти то, чего вам и не достаёт?

– Сирт – отличный парень. Но он любит кого-то, кто не я.

– А кого любишь ты?

– Никого. Мой муж пропал. Так что я люблю его образ, люблю свои воспоминания.

– Нельзя жить в воспоминаниях, – неожиданно сочувственно произнесла Инара, – нельзя долго предаваться тоске по утраченному счастью, если его нельзя вернуть. Надо научиться жить настоящим. Жизнь очень быстро проходит, вот в чём дело. Я тоже некогда утратила любимого человека, – вдруг призналась она. Владимир слушал её так, как наивные сектанты слушают своего ересиарха. То есть не анализируя и не уставая вдохновенно обожать.

– А теперь? – спросила Ландыш, – Решила жить настоящим?

– Да, – ответила Инара.

– Тем, что скоро заканчивается? – спросила Ландыш.

– Да, – ответила Инара.

– Почему скоро заканчивается? – спросил Владимир, отлично поняв, кому она признаётся в сокровенных переживаниях. Не Ландыш, а ему. – Мы будем жить бесконечно долго. Счастливо.

– Не думаю, – ответила Ландыш. – Не забывай о том, где ты, кто ты и кто она.

– А кто она?

– Царица Паралеи. А ты космический бомж.

– Бомж? – звучно повторила Инара как птица, да она и была похожа на птицу. – Влад-Мир, ты по профессии «бомж»? Что же это означает? То, что ты путешествуешь туда, где тебя никто и никогда не узнаёт в лицо? Где нет твоих близких и ничего тебе близкого? Но если ты нашёл такого близкого, кто не забудет твоего лица уже никогда? Зачем же тебе и дальше быть «бомж»? – Она не знала, как склоняется непонятное слово. – Ты можешь стать мужем и отцом. Ты найдёшь себе здесь любую работу по душе и способностям.

– Соглашайся, Влад-Мир, – язвила Ландыш, – когда ещё сама царица сделает тебе такое предложение.

– Я не царица. Мне кажется, что ею хочешь быть ты. И я не исключаю, что у тебя получится.

И пока Владимир соображал, что ему ответить на откровенный призыв прекрасной и весьма властной феи Паралеи, в их закуток вошёл старик.

Тон-Ат и разгон веселых посетителей Ночной Лианы

Он был всё в том же френче, всё такой же впечатляюще-властный и бодрый не по возрасту. – Здравия всем! – произнёс он. – Счастлив увидеть тебя вновь, дочка, – он поцеловал руку Ландыш. Владимир его, похоже, не заинтересовал. Тут мог находиться кто угодно. Никто, кроме Ландыш, не был ему нужен. Так показалось. Он долго созерцал её кольцо, и оно как одушевлённое отвечало ему особенно-ярким сиянием, или это было случайным световым эффектом, поскольку включили верхнее освещение, и стало намного светлее.

– Кто-то отдаёт вам честь неожиданной иллюминацией, – заметил Владимир. – Только что тут было так темно, что и лиц было не разобрать.

– Кому бы? – усмешливо ответил старик. – Меня тут никто не знает.

– А Инару? – спросила Ландыш.

– Зачем кому-то знать Инару, кроме её родных и друзей? – уже мягко улыбнулся он ей в ответ. Он сел на свободное креслице, величаво оглядев пространство зала позади себя, где и был возможен обзор. – Я заметил, что тут прогрессируют старые порядки. Это нежелательно.

– Ты не знаешь главного, – сказала ему Инара, став холодной и прежней задавакой по виду. – В закрытом давно отделении с бассейном устраивают ночные оргии. Там есть и комнаты для того, чтобы предаваться постыдным совокуплениям в общественном месте. Такие услуги тут платные, как в гнилое прежнее время. И ещё неизвестно, какие планы они там вынашивают в промежутках между возлияниями и развратом. Кто-то доставляет им туда подлинную «Мать Воду». Они галлюцинируют и мечтают о возврате прежних времён, отец. Они все, твои наймиты, прежние аристократы.

– Где же я возьму нужных профессионалов на тот период, пока мой народ обучается нужным знаниям. Эти негодяи долгое время держали его в угнетении, безграмотности и обмане. Хорошо, что ты мне о том сказала. Есть повод призвать их к ответу за нарушение закона. Пару лет в отдалённых местах планеты на рудниках и карьерах по добыче природных ископаемых им не повредят, а стране будет польза. У них отличная мышечная масса для тяжёлой работы, а ум только закалится от невзгод. – Старик стал мрачен и заметно потемнел лицом. Он смотрел на свой огромный зелёный кристалл в кольце, и тот чернел на глазах.

– А что будет с девушками? – спросила Ландыш, смутно поняв, что Рамине может угрожать некая беда. – Там же с ними девушки? Да та же Рамина …

– Туда отправилась, вертя своим задом под пышным подолом, – договорила Инара.

– Девушки временно будут отправлены в дома неволи, а потом их отвезут на аграрные поля, где всегда не хватает рабочих рук, – сурово отчеканил старик.

– Как же Рамина? – воскликнула Ландыш. – За что её-то?

– Какая Рамина? – всё также сурово отозвался старик, как будто он и не был только что таким ласковым и