– Она сестра Олы-Мон, – ответила Инара.

– Ну и что? Закон один для всех. Что это за привилегия – сестра Олы-Мон? Разве и сама Ола-Мон вне народного закона для всех? Попадись она во время развратного поведения в общественном месте или при распитии запрещённых напитков и приёма иных галлюциногенов, то и она была бы отправлена на работы в удалённые части планеты. Там нормально. Далеко только от столичных соблазнов, да и рабочая загруженность больше. Только и всего. Люди, пройдя через минимально-тяжкое наказание, становятся умнее и уже не повторяют нарушений перед обществом. Мы никого не мучаем напрасно, не измываемся, не давим непосильным трудом, как делали они во времена своей власти и преступного произвола над всем народом. Мы только увещеваем, даём понять, что надо менять не только поведение, но и само мышление. Пороки надо давить в самом их зародыше! Они как болезнетворные микробы поражают народный организм. Иммунитет никогда не должен дремать! – Он сделал знак одному из парней, обслуживающих людей вокруг. Тот подошёл, и старик велел позвать администратора заведения. Когда очень быстро пришёл администратор, старик дал ему блестящий жетон и велел отнести в место, которое и назвал. Название это ни о чём не говорило Ландыш. Набор звуков. Тот беспрекословно удалился. Старик поднялся следом и сказал, что скоро вернётся. Инара довольно чему-то улыбалась.

– Что происходит? – не понял Владимир.

– Ничего особенного, Влад-Мир, – ответила Инара. – Очищение необходимо, хотя бы изредка. Придут солдаты и заберут негодников, посмевших забыться и возомнить себя прежними господами положения.

– Как же Рамина? – опять вскричала Ландыш. – Если она там, то…

– То её отправят на аграрные работы на пару месяцев. Только и всего. Не обслуживай пороки тех, кто всего лишь служители на благо народа, а не прежние аристократы, – Инара продолжала недобро ухмыляться, что её не красило.

– Какая же ты злая! – возмутилась Ландыш. Владимир встал и ушёл куда-то, быстро затерявшись в запутанном пространстве, похожем на лес, посреди которого и были затеряны столики с веселящимся народом. Смеялись мужчины, звенела посуда, повизгивали женщины, мерцали уютные и разноцветные светильники, похожие на волшебных светлячков на балу лесных фей, – всё было, как и в тот вечер.

– Куда он? – растерялась Инара. – Что я не так сказала?

– Ты злая! – повторила Ландыш, – он не хочет тебя видеть.

Вернулся старик. – Где же твой спутник? – спросил он у Ландыш.

– Ушёл, – ответила за Ландыш Инара.

– Почему? – старик обратился к Ландыш. Ландыш покусывала губы, нервничая из-за Рамины – мушки-дрозофилы, не знающей о том, что на её обнажённые плечики вот-вот упадёт паутина безжалостного и безличного паука-закона.

– Потому что у вас очень плохие и жестокие законы, – ответила она.

– Плохие и безжалостные законы? – переспросил старик. – А ты хотя бы представляешь, из какой трясины погибели мы вытащили страну и за короткое время привели её в порядок, где сносно существуют все? Ты хотя бы в приближении представляешь, что это такое – толпо-элитарное государство? Где гнилая и порочная элита отравляет своими продуктами распада весь социум? Где тот, кто работает и производит блага, самый презираемый и попираемый член общества? А тот, кто есть пожиратель лучшего и не им созданного – тот живёт как небожитель и ни за что не отвечает ни перед другими людьми, ни перед будущим? Да его и могло не случиться, будущего! Всё летело в изничтожающую пасть исторической ловушки!

– Как высокопарно вы говорите! – ответила Ландыш. – А по- человечески нельзя?

– Можно. Возврата к прошлому уже не будет. Пока я деятелен. Пока я тут. Я заставлю всех работать на всеобщее благо. Закон един для каждого! Пока все это видят, будет всеобщий порядок. Труд для каждого, отдых каждому, единое образование для всех, дом для всякого, еда и врачевание тоже. Стремление ко всеобщей справедливости, обеспеченное справедливо организованной властью. Считаешь, это плохо? Неправильно? Тогда пусть развратничают и дальше. Обманывают, грабят слабых, паразитируют во всех подходящих для того нишах и щелях, закабаляют трудящихся. Погружают общество во мрак невежества и произвола.

– Нет! – возмутилась Ландыш, – я этого не хочу!

– Тогда и прими то, что закон един для всех. Рамина или кто-то ещё всего лишь получат родительскую взбучку от руки государства, очень щадящую взбучку, для назидания только. Не для того, чтобы человека изничтожить. Во времена страшного очищения и последующих суровых преобразований страна потеряла треть своего населения! Она по сию пору, если провести такую параллель, схожа с только-только поднявшимся на ноги человеком, перенёсшим мучительную операцию. Но спасшую ему жизнь. И после всего позволить паразитическим структурам восстановится, означает только одно. Всем рано или поздно придёт бесславный конец! И беспощадным социальным паразитам, и покорному аморфному мясу, поскольку у того, кто не сопротивляется погибели своих детей, не может быть и имени человека. А паразиты бездушны уже по определению.

Спасение Рамины

Ландыш молчала. Инара тоже молчала, сидела, наклонив свою аккуратную небольшую голову в локонах, и мерцала заколкой в волосах, пряча мерцающие от слёз глаза. И тут в зелёный и уютно освещённый закут вернулся Владимир, ведя за руку Рамину. Огромный цветок сполз с её волос, зацепившись за её милое, заострённое слегка ушко. Верхняя накидка платья отсутствовала, и Рамина стояла в узком белоснежном лифе, открывая на частичное обозрение свои девственно-округлые груди. Лицо её выражало ужас, поскольку Владимир успел вытащить её из потайного зала как раз за несколько секунд до того, как туда ворвались люди в солдатской униформе. Она только чудом не успела обнажиться полностью для прыжка в бассейн, где уже плавал ею избранный «медонос» и звал её к себе. Дверь туда была плотно закрыта, и никто из присутствующих в остальных залах «Ночной Лианы» ничего не увидел. Некоторые продолжали радоваться, каждый своей компании или кому-то единственному, но многие, почуяв нечто неладное, быстро уходили. «Ночная Лиана» почти наполовину опустела. Наконец поняв, от чего спас её Владимир, Рамина сжала кулачки у груди и обратилась к нему, – Благодарю тебя, брат моего милого Ва-Лери! – и заплакала.

– Сядь! – повелительно произнёс старик Рамине. – Правильно делаешь, что благодаришь своего спасателя, коли уж не попалась.

Плача, Рамина села рядом с Инарой. Та сочувственно сняла с себя накидку, ту самую пушистую, и накрыла плечи Рамины. Открытое синенькое платьице сделало Инару сразу проще и милее. Она уже не была похожа на экзотическую птицу с искристыми перьями.

– Как же мой новый друг? – спросила Рамина. – Он же помощник управляющего Департаментом по охране здоровья населения…

– Он уже не помощник, а управлять Департаментом будет кому и без него, – ответил старик Тон-Ат. –