Это происходило редко. Еще реже эти артефакты имели какую-то существенную силу. Но если уж имели, то не одному артефакту, вышедшему из мастерской, не удалось бы сравниться с могуществом Реки Мира и природы.

— Сам, — ответил Хаджар.

— Клянись, Северный Ветер! Клянись в этом немедленно.

Хаджар, не понимая, откуда в Анетт столько удивления, смешанного с испугом, уже второй раз за четверть часа провел ножом по ладони.

Вскоре рана, вспыхнув золотом, закрылась.

— Твои уста говорят истину, — Анетт медленно повернулась обратно к танцующему пару. — Вечные Истоки… Великие Предки… Гора Стихий… я о таком слышала лишь сказки матерей наших матерей. Никогда не думала, что увижу своими глазами…

— Анетт, прошу… объясни мне.

Чернокожая красавица дернулась, как-то по кукольному кивнула, после чего провела ладонью над снегом. Вскоре над её пальцами закружилось пять водяных сфер.

— Всего есть пять форм подчинения стихии.

— Это я знаю…

Синие глаза Антт сверкнули грозно и остро.

Хаджар тут же замолк.

Наверное, было у Анетт что-то общее с её дядей — почившим вождем племени Шук’Арка. Они оба терпеть не могли, когда их перебивали.

— Подчинение, Единение, Воплощение, Форма и Стихия, — продолжила рассказ Анетт. — Подчиняя стихию, ты выполняешь самое грубое и простое действие из всех.

Девушка наглядно продемонстрировала пять шариков над её пальцами.

— Затем следует Единение — вторая ступень владения стихией, — через мгновение пять водяных шаров растеклись по ладони Анетт и, впитавшись внутрь, оставили после себя мерцающее, водной свечение.

— Третья — Воплощение, — Анетт провела ладонью над снегом и тот, на расстоянии в сотню метров, покрылся пленкой воды. Причем она, не касаясь снега, застыла в воздухе.

И все это — не используя ни грамма энергии. Никто из адептов все так же не замечал происходящего. Это одновременно и восхищало, и нервировало.

— Четвертая и пятая ступень настолько сложны, что мне пока до конца не доступны. Мне потребуется слишком много времени, чтобы подготовиться к их использованию. Сейчас, в нашем разговоре, у нас нет столько времени.

Все же, язык джунглей не очень-то подходил для светских бесед. И некоторые мысли с его помощью оказывалось крайне сложно выразить.

— Но, — Анетт едва ли не на шепот перешла. — сказки матерей наших матерей упоминают странствующего волшебника с разноцветными глазами. Сказки говорят, что он пошел дальше и, будучи наполовину смертным, смог совладать с магией бессмертных потомков Духа Дану. И освоил их искусство, создав шестую ступень.

— Шестую Ступень? — переспросил Хадажр, а затем опомнился. — Погоди, ты говоришь о Духе Дану? Про народ фае? О магии фейри?!

Анетт закачала головой, а затем вылила свой отвар в снег, закопала проталину и вновь закуталась в шкуру.

— Я ничем не смогу тебе помочь, Северный Ветер. И, не советую, когда-либо пользоваться тем, что ты узнал на своем пути.

— Почему?

Анетт повернулась к Хаджару. Их взгляды встретились.

Надо понимать, что Анетт была отважной девушкой. Ведьмой, владеющей некромантией, пережившей такое, от чего даже у бывалых адептов волосы могут посидеть.

Но, при всем при этом, в её глазах отразился неподдельный страх.

— Народ Духа Дану обязательно услышит тебя… так же, как услышал того волшебника. И они придут, чтобы отнять то, что принадлежит им… никто, кроме племени Дану, не в праве взывать к этому искусству… Берегись, Северный Ветер. Они придут, чтобы убить тебя.

Хаджар отпустил имя ветра на волю, а затем грязно выругался.

Только этого ему не хватало.

Очередных разборок с фейри.

После привала отряд ехал в течении еще трех дней. На этот раз лошадей не гнали в мыло и пену, но зато не приходилось останавливаться на привал. Единственная, кому в отряде в принципе требовался отдых, это Анетт.

Она, не являясь адептом и практикующим в обычном понимании этих терминов, даже холод переносила исключительно благодаря своей магии и, что не маловажно, тому количеству шуб и шкур, в которые замоталась.

И, разумеется, в отличии от остальных участников компании, ей требовались и сон, и еда, и вода. Благо последнего в округе хватало.

Все приграничье Ласкана и Дарнаса завалило таким толстым слоем снега, что Крылу Ворона, ехавшему в авангарде, приходилось при помощи воли и энергии, расчищать снег на тракте.

— Вот ведь жуки, — чихнул Том, а затем вновь глотнул из горлянки. Проклятье, Хаджару начинало казаться, что бывший аристократ нашел где-то неиссякаемый источник алкоголя. При этом спрятал этот источник внутри пространственного артефакта и теперь пьет не просыхая. Перед его уровнем пьянства меркли даже загулы Великого Мечника Оруна. — Не могли, что ли, продать нам санную телегу?!

— Какую-какую телегу? — переспросила очнувшаяся от медитации Рекка.

— Санную, — пояснил Том. — Ту, которая едет как сани, а не на колесах.

— А-а-а, — понятливо протянула Геран. — Мне просто-то что другое послышалось.

Хаджар уже едва рот не приоткрыл от удивления тому, как спокойно общались эти двое. Благо Рекка, видимо придя к тем же мыслям, тут же исправилась.

— Ну так сам бы и договаривался с ними, смерд безродный, — чуть ли не сплюнула она и вернулась обратно внутрь повозки.

— Крыса серая. Лучше я буду смотреть на то, как тебя из медитации постоянно вытряхивает!

Хаджар спрятал лицо в ладонях и постарался не слушать дальнейшую, совсем не дружескую и весьма обидную перебранку. Все же былая вражда Геранов и Хищных Клинков сказывалась даже на этих двух изгоях.

Том уже даже не был «Диносом». Сорвать с себя герб клана это не просто красивый жест, но такая же древняя и глубинная магия, как и принесение кровавой клятвы.

Её законы вряд ли понимал хоть кто-то, кроме Бессмертных и иже с ними.

Что же до Рекки, то Хаджар никогда не видел, чтобы она посещала квартал Геранов или хоть что-то о них говорила. И, учитывая, что она являлась носителем фамилии главной семьи клана, то… это о многом говорило.

Как о многом говорило и то, что Божественные парные клинки, которые висели у неё на поясе, были проклятыми артефактами. Они постепенно выкачивали из неё жизненные силы и энергию.

После джунглей Карнака девушка выглядела едва ли не лучше, чем мертвецы, которых поднял Дерек Степной, да будут праотцы к нему милостивы.

Сейчас же, проведя какое-то время в столице, она вновь дышала жизнью и пышным женским здоровьем. Вот только клинки-черви уже начали постепенно подтачивать её энергетическую структуру.