Платон Евсеевич бесшумно вошел в комнату и остановился на пороге, не решаясь прервать тренировку. Он молча наблюдал за тем, как Серафима движется, как работают все ее мышцы, и невольно любовался ею.

Наконец девушка остановилась, тяжело дыша, взяла со стула полотенце и обтерла взмокший лоб.

– Я так горжусь тобой, – с улыбкой произнес Платон. – Ты такая сильная и одновременно хрупкая… А еще настоящая красавица.

– Только вот не все это понимают, – буркнула Серафима и остановила рукой раскачивающуюся грушу. – Что-то случилось?

– Вовсе нет. Глаша приготовила свои фирменные биточки. Поужинаешь с нами?

– Да, только приму душ. Неплохо потренировалась… – Девушка уперлась ладонями в колени и шумно вдохнула, восстанавливая дыхание.

– Вижу. И очень рад, что ты снова стала прежней. Ты ведь была моим самым лучшим агентом, Сима, но из-за этого глупого мальчишки, который вскружил тебе голову, совсем забросила семейный бизнес. Мы упустили столько прибыльных дел… Столько выгодных контрактов не только для себя, но и для других людей. Мои влиятельные друзья даже подумывают разорвать наши договоренности и обратиться к другим добытчикам… – Платон Евсеевич пристально посмотрел на дочь. – Может, пора тебе вернуться в дело? Расправить крылья, забыть о прошлом и показать всем, на что мы способны?

Долмацкий замолчал, ожидая ее ответа. Серафима подошла к отцу и уткнулась лицом ему в грудь.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась она. – Хватит сидеть сложа руки. Я готова вернуться.

– Ты уверена в этом? – оживился Платон.

– Мне нужно как-то отвлечься от всего… Слегка прочистить мозги.

– Не представляешь, как я рад это слышать! И как раз сейчас мне подвернулось одно очень интересное дельце… Думаю, лучше тебя с ним никто не справится.

– Что за дело? – поинтересовалась Серафима.

– Действовать придется в одиночку. Чем больше людей будет задействовано, тем больше вероятность, что кого-то схватят и все провалится.

– А я справлюсь в одиночку?

– Я в тебе не сомневаюсь.

И Платон начал рассказывать подробности нового задания.

* * *

Примерно час спустя Платон Евсеевич Долмацкий прибыл в мэрию на встречу с Сергеем Арсентьевичем. Его уже ждали, поэтому охрана сразу пропустила старика в темное здание.

Мэр встретил его в своем кабинете, стоя у широкого окна, за которым открывался вид на ночную площадь.

– Добрый вечер, Платон, – кивнул Белобров. – Рад, что ты сумел приехать.

В громадном окне Долмацкий увидел свое отражение, а еще Доминику Поветрулю, сидевшую на мягком диване у стены. Женщина в красивом вечернем платье пурпурного цвета держала в руке высокий хрустальный бокал с каким-то напитком.

– Моя дочь снова в деле, – с порога сообщил Платон Евсеевич. – Она достанет то, что нам нужно.

– Отлично. – Глаза мэра довольно блеснули. – Значит, мы больше не ищем других исполнителей. Но ты уверен, что она справится с этим заданием?

– Плохо же вы знаете мою дочь, – усмехнулся Долмацкий.

– Серафима – не промах, – согласилась Доминика, поднимаясь с дивана. – Она уже не раз это доказывала. Но задание слишком опасно. Вы и сами в курсе, кому мы задумали перейти дорогу. Возможно, девочке потребуется помощь?

– Об этом не беспокойтесь, господа. Я сам обеспечу ей необходимую поддержку, – пообещал Платон Евсеевич.

– Поместье расположено на порядочном отдалении от города, – произнес мэр, разглядывая безлюдную площадь Клыково, освещенную уличными фонарями. – Если что-то случится, наши имена не должны фигурировать, как и в случае с Устиньей…

– Этого не будет, – заверил его Долмацкий.

– Полиция расследует гибель Устиньи, как и другие дела, связанные с Первородными, – вкрадчиво сказала Доминика, приближаясь к мэру. – Наш шериф проявляет небывалое рвение. Да еще Влад Пивоваров постоянно суется куда не следует. Иногда мне кажется, что он и за мной следит. Фиксирует все мои приходы и уходы.

– Но ты ведь держишь его под контролем? – покосился на нее Платон Евсеевич.

– Пока мне удается водить его за нос, – кивнула Поветруля.

– О Пивоварове не волнуйтесь, – успокоил Сергей Арсентьевич. – За ним ведется наблюдение. Не так давно он пытался получить разрешение на посещение академии «Пандемониум». Ему позволили заглянуть туда, чтобы слегка усыпить бдительность. Но затем по моему настоянию Елена Федоровна передоговорилась с Щегловым. Теперь Пивоваров встречается с юными «акулами пера» на другой территории. Нечего ему шнырять по закрытым для посещений местам. Надеюсь, ваши будущие журналисты не болтливы?

– Им дали строгие указания на этот счет, – ответила Доминика. – И я присматриваю за их занятиями. Лишнего никто не сболтнет.

– Рад это слышать, – кивнул мэр. – А насчет Пивоварова… Как только он подберется слишком близко к чему-либо, нам тут же дадут знать.

– Хорошо, – успокоился Долмацкий и, не прощаясь, вышел из кабинета.

Доминика и Сергей Арсентьевич молча переглянулись.

– Тебе совсем не страшно? – спросила женщина.

– А чего мне бояться? – дернул плечом Белобров.

– Меня сильно беспокоит все, что происходит вокруг… Иногда я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту. Много лет назад у всех вас был шанс остановить этот ужас… Уничтожить его окончательно… Но вы избрали другой путь. И теперь в этот город… и в этот мир снова пришел страх.

– Благодаря решению, принятому много лет назад, все мы достигли небывалых высот, – сухо улыбнулся Сергей Арсентьевич. – Но ты права, Доминика… Больше мы не совершим подобных ошибок. Главное сейчас – держаться вместе.

– Именно это мы и делаем, – тихо прошептала Поветруля, приближаясь.

И они поцеловались, стоя у огромного окна, нисколько не опасаясь, что кто-то может увидеть их с площади.

* * *

На следующее утро Тимофея Зверева разбудили громкие вопли и ругательства, доносящиеся из ванной комнаты. Он рывком сел на кровати и, ничего не понимая, взглянул на часы. Шесть утра. Димки в комнате не оказалось, его постель была аккуратно застелена. Что-то рановато для него. Видимо, сильно торопился удрать, – не случайно Стас за стенкой орал, как ненормальный.

Дверь ванной распахнулась, и Кащеев, злой, как черт, ввалился в комнату. При виде его с Тимофея мигом слетели остатки сна. Мокрые волосы Стаса стояли торчком и отливали ярко-красным цветом.

– Где он?!

Тимофей нервно моргнул, потом начал давиться от подступавшего хохота.

– Хватит ржать! – вызверился на него Кащеев. – Это все твой дружок напакостил!

– Что случилось? – едва сдерживал смех Тимофей.

– Он подлил какую-то гадость в мой шампунь! Наверняка выклянчил у Зельеварителей! Как я теперь с такими волосами на учебу пойду?