— Так чего же ты хочешь, Эбби?

— Я хочу… — Она подумала, что, если и есть в жизни моменты, когда неуместны игры, ложь, самоконтроль, иносказания, то это как раз такой момент. Поэтому она посмотрела ему прямо в глаза и внятно сказала: — Любви.

Конечно, она хотела любви. Все в этом мире ее хотят. И только полная дура могла влюбиться в человека, который не верит в любовь и никогда не позволит себе полюбить. Но сможет ли она теперь отказаться от Зейна, после того, что испытала? Любовь, наверное, прекрасна, но разве не прекрасно то, что сейчас между ними произошло?

Может быть, это было всего лишь сексуальное влечение — сильное, даже первобытное, подогретое обстоятельствами их первой встречи. Все это было слишком романтично — похищенная девушка, принц на коне (пусть и вороном), прискакавший ей на помощь, дальше десять месяцев фантазий — и вот уже секс похож на любовь. Ну и пусть. Наверное, когда-нибудь она назовет это помрачением рассудка. Но сейчас ей нет нужды как-то это называть, сейчас она просто хочет воспользоваться возможностью и наслаждаться жизнью.

— Я тоже этого хочу.

Все рассуждения Эбби померкли в одну секунду.

— Я тоже этого хочу, кариссима, — улыбался Зейн. — К тому же я не могу позволить себе компрометировать свою жену — это повредит моему имиджу. Отец сказал мне сегодня, что намеревается отречься от престола в мою пользу. Я убедил его не торопиться с официальным заявлением. Но, боюсь, слухи все равно просочатся, и тогда нам не избежать самого пристального внимания общественности.

— Значит, ты собираешься… — Ей не удалось договорить, потому что Зейн ее поцеловал.

— Я собираюсь устроить тебе сегодня ночью сексуальный ликбез.

Эбби слегка покраснела.

— Меня ждет сегодня еще один урок? — спросила она, соблазнительно улыбнувшись.

— Я думаю, не меньше двух.

Зейн ушел, пока она спала. Сквозь сон Эбби чувствовала, как он поцеловал ее на прощание, но это, наверное, было несколько часов назад, потому что постель с его стороны уже остыла.

Эбби часто просыпалась одна. Ей это совсем не нравилось, но за три недели, проведенные во дворце, она успела убедиться, что Зейн работает больше, чем кто бы то ни было. Она попыталась разобраться во внутренней политике Арифы, и теперь понимала, почему он трудится так много. У него просто не было выбора.

Сначала Зейн относился к ее расспросам с несколько раздраженным недоумением, отвечал односложно и, кажется, не совсем верил в искренность ее интереса. Но теперь он сам стал по вечерам рассказывать ей о делах прошедшего дня, а иногда даже спрашивал ее мнения.

Единственная тема, которой они никогда не касались, — вдовствующая принцесса.

Последние пару недель во дворце стали ходить сплетни про Эбби, явно нацеленные на то, чтобы разрушить ее репутацию. К счастью для Эбби, жена одного из министров взялась опекать ее и наставлять в тонкостях придворного этикета. Она-то и рассказала Эбби, что слухи распускает Кайла. Эбби пришлось вести себя очень осторожно, обдумывая каждый свой шаг, но ей удалось свести дурные слухи к минимуму.

Еще разные люди с притворной заботой и сочувствием довели до ее сведения, что у Зейна и Кайлы был роман, правда, до того, как та вышла замуж за Халида. Был момент, когда Эбби с ума сходила от ревности из-за таких разговоров, хотя и понимала, что глупо ревновать к прошлому.

Как-то она спросила свою наставницу, за что Кайла так ее ненавидит? На что та ответила:

— Она хочет то, что есть у вас, амира. Я училась с ней в одной школе, и я знаю, что говорю. Она сделает все, чтобы получить то, что ей хочется. Вам надо бы поговорить об этом с принцем.

Но Эбби знала, что Зейн просто посоветует ей не общаться с Кайлой. Кроме того, она хотела показать ему, что сама может справиться с проблемами.

Эбби выскользнула из постели и направлялась в ванную, когда почувствовала знакомую тянущую боль внизу живота.

После их первой ночи они тщательно предохранялись, но в глубине души она всегда помнила про крошечную вероятность того, что беременна. И вот теперь было ясно, что нет. Эбби сама не ожидала, что будет настолько разочарована. Она вдруг расплакалась. Не прекращая всхлипывать, она присела на край ванны и решила обдумать свою неожиданную реакцию. Ведь это же хорошо, что она не беременна. Она же всей душой на это надеялась. Ну, может быть, не всей. Наверное, какая-то частичка ее души все-таки надеялась на другое и теперь была разочарована. Эбби совсем запуталась. Она надеялась, что не беременна, потому что беременность усложнила бы их и без того непростую ситуацию. Да она вообще себе не представляет, что было бы, если бы это случилось! Не то чтобы сама идея беременности пугала ее: она хотела ребенка когда-нибудь потом, когда у нее будут серьезные и надежные отношения. Она будет счастлива подарить ребенка человеку, которого полюбит.

Эта мысль поразила ее. Часть ее хотела этого ребенка, потому что она любит Зейна! Любит человека, который никогда не ответит ей тем же. Признать такое было невыносимо больно, наверное, потому она это и отрицала. Но теперь эта мысль горела у нее в мозгу, как огромный костер.

Терпение никогда не было сильной стороной Зейна аль-Сейфа, а политика оказалась очень медленным механизмом. Последние три недели дались ему нелегко, он столкнулся с упорным противостоянием со стороны нескольких влиятельных политиков. Были моменты, когда у него руки опускались.

Но сегодня был хороший день, и он только начался. За деловым завтраком ему удалось переубедить сильного оппонента, и теперь у него было приятное чувство взятого препятствия.

Но бывали и дни, когда каждый его шаг казался безнадежным, когда все ускользало из рук. Тогда ему хотелось бросить все и вернуться к недавней беззаботной жизни. Хорошо, что рядом была Эбби. Она слушала его, терпела припадки бессильной ярости, разговаривала с ним, поддерживала в неудачах, радовалась успехам.

Зейн улыбнулся, представив себе ее восторг, когда он расскажет ей о сегодняшнем прорыве. Он не мог этого дождаться.

Зейн застыл как вкопанный.

Он не мог дождаться!

Да, именно так он и подумал. Дословно.

Ему необходимо было разделить свою радость с Эбби, так же, как он делил с ней неудачи и поражения.

Всего месяц назад ему никто не был нужен. Как быстро он забыл клятвы, которые давал себе в детстве! Если это случилось за три недели, то что же будет через полтора года?

Сдерживая свой порыв, Зейн медленно пошел к двери. Разве он идет туда, потому что нуждается в ней? Просто у нее здесь никого нет, было бы жестоко оставлять ее надолго одну. Клятвы, которые он дал себе в детстве, останутся нерушимыми. Через полтора года все кончится. Они, конечно, останутся друзьями, если бывшие любовники могут быть друзьями. Возможно, к этому времени они даже будут родителями — такую возможность он тоже допускал, памятуя об их первой ночи. Через полтора года все вернется на круги своя.