Всадник развернул коня и теперь летел им прямо навстречу. Водитель ударил по тормозам.

— Простите, амира…

Эбби смотрела, как Зейн идет к ней — высокий мужчина, в каждом движении которого сквозило царственное величие, подчинявшее себе всех вокруг. Таким она увидела его впервые.

Он распахнул дверь с ее стороны.

— А ну-ка, выходи!

Эбби собиралась возразить, но подумала, что больше достоинства в том, чтобы подчиниться и самой выйти из машины, чем в том, что тебя выволокут из нее за руку на глазах у водителя.

Она вышла. Зейн резко сказал водителю что-то по-арабски, и, к ужасу Эбби, машина развернулась и помчалась в сторону города.

Они снова остались одни: Зейн, Эбби, конь и пустыня.

— Как в старые добрые времена, — пробормотал он.

Эбби смотрела в его смуглое лицо, словно торопясь наглядеться напоследок.

— Чего ты хочешь, Зейн?

— Тебя.

Остатки надежды слезами подступили к глазам, но Эбби стряхнула их.

— Я не могу остаться с тобой. Я напоминаю им твою мать. У тебя падают рейтинги. Я погублю твою политическую карьеру, — механически повторила Эбби доводы, которые казались ей такими убедительными, но теперь все они померкли в свете синих глаз.

Зейн запустил руки в волосы и разразился длинным монологом на арабском. Эбби сомневалась, что там было хоть одно цензурное слово.

— Это же политика, кариссима! Сотни факторов влияют на рейтинги, и есть сотни способов их поднять! Почему ты уезжаешь?

«Не поэтому!» — вопила ее душа.

— Мне очень жаль, Зейн, — сказал ее голос.

Зейн смотрел на пески. Ветер шевелил его короткие волосы.

— Я глупый и трусливый, кариссима. Я так долго прятал свое сердце, что забыл, что оно у меня есть. Я и мечтать не мог, что в моей жизни появится такая женщина. И вот теперь я тебя теряю, и некого винить, кроме самого себя. Что мне сделать, чтобы удержать тебя, златовласка?

— На полтора года?

— Навсегда. На все дни моей жизни. И все ночи.

Эбби обняла его, заглянула ему в глаза и почувствовала, как жизнь, с которой она уже распрощалась, возвращается к ней, — долгие дни и долгие ночи счастья.

— Поехали домой, — прошептала она между поцелуями.

— Сначала надо напоить коня. Тут недалеко есть один оазис…