Но Леша и Костя разговаривали со мной на равных и дажепохвалили за находчивость вкупе с оперативностью.

– Нам Харченко дожать надо! – воскликнул Леша. – Поможете? Ато не колется, гад!

– Рад оказать содействие, – кивнул я, – но, боюсь, моиусилия будут тщетными, я не способен давить на людей, увы, слишком мягкотелыйдля этого.

– Ничего особенного делать не надо, – объяснил Костя, –просто повторите свой рассказ про Валерию при Викторе Харченко, а мы поглядимна его реакцию. Побалакайте спокойно. Да, и не говорите, что мы вас просили обэтой услуге. Скажите, будто просто пришли его проведать, ну, хотите сигаретамиугостить. А мы из соседней комнаты все увидим и услышим.

– Думаете, Виктор мне поверит? – усомнился я. – Развеобычный человек может вот так, спокойно, зайти в казенный дом и потребоватьсвидания с заключенным?

– Ну конечно, нет, – усмехнулся Леша, – впрочем, Харченкопока не заключенный, да это детали. Просто разговорите его, поболтайте оВалерии… Виктор ведь считает вас нашим сотрудником.

– Ладно, – кивнул я, – попытаюсь, хотя, думаю, он на менясильно зол.

– Все равно попробуем, – не отставал Леша, – пошли с нами.

Мы оказались в другом кабинете, небольшом и неожиданноуютном, обставленном мягкой мебелью. Здесь даже висели картины на стенах. Однаизображала лес, покрытый снегом, другая – поле, засеянное пшеницей. Диссонансомим была частая решетка на окне.

– Прослушайте курс молодого бойца, – усмехнулся Костя, – воттут, внизу, кнопочка, ее не видно, если что, нажмете ногой, и мигом ворветсяконвой, хотя, думаю, подобная мера не пригодится. Значит, вы поняли? Просторазговор о Валерии, попробуйте убедить Виктора принять участие в следственномэксперименте, пусть покажет, как кирпич сбрасывал, хитрец! Перчатки небосьнацепил! Ни одного отпечатка пальцев нет.

– Кирпич? – удивился я.

– Ну да, – кивнул Костя, – вы не знали, от чего Валерияпогибла?

– От черепно-мозговой травмы…

– Да, вызванной падением на голову тяжелого предмета, –пояснил Леша, – вроде убийца все продумал, по крайней мере, так ему казалось.Ермилова подошла к своему дому и, встав около входной двери, принялась рыться всумочке, она искала ключи. Пока Валерия копалась в торбе, сверху и упал кирпич,да прямо на беднягу. Виктор надеялся, что случившееся сочтут несчастнымслучаем.

– А, еще вот что, – продолжал Леша, – наш эксперт вычислилтраекторию падения камня, и выяснилась интересная вещь! Он вылетел из лестничногоокна. Не упал с крыши и не отвалился от балкона…

– Странно, – бормотнул я.

– Есть еще кое-что, – ухмыльнулся Костя, – около батареинашли несколько окурков, отдали их в лабораторию, и сегодня мы знаем: бычкиоставил Виктор. Не стану мучить вас подробностями исследования, но, поверьте,подобный факт доказывается крайне легко по остаткам слюны, особенностямприкуса…

– У вас такие неопровержимые улики, – удивился я, – зачем жееще мне говорить с Виктором?

– Осталось кое-что неясным, – загадочно ответил Костя.

– Уговори его выехать на место происшествия и показать, каксталкивал кирпич, – подхватил Леша, переходя со мной на «ты».

– Он не хочет? – поинтересовался я.

– Вообще все отрицает, – вздохнул Макс, – и чушь несет.

– Какую?

– Дескать, не знал, что Валерия жива, – усмехнулся Макс, –предполагал, будто тогда, в гостинице, убил жену по неосторожности, толкнул, аона разбила голову. Ты бы видел, что он тут изобразил, когда ему сообщили отом, что Ермилова скончалась на днях.

– Целый спектакль устроил, – перебил Макса Костя, – рыдал,кричал, мы еле докумекали, о чем толкует! Дескать, он понял ситуацию совсемпо-другому: его искали много лет за убийство жены и наконец нашли. Поэтому онне стал сопротивляться, убегать, решил: лучше завершить этот ужас, мол, усталон скрываться, хотел положить мучениям конец, был готов понести наказание засодеянное… Но потом услышал, что Валерия все эти годы была жива, и натуральнослетел с катушек.

– Совершенно не собирается признавать вину, – покачалголовой Костя, – утверждает, будто невиновен, никакие разумные доводы слушатьне хочет.

С Виктором я разговаривал довольно долго. Он совсем неудивился, увидав меня в комнате, наверное, забыв про то, что я представилсясотрудником «Ниро», принял меня за милиционера.

Все мои разумные доводы разбивались о каменную стенуупрямства Харченко.

– Нет, – тряс головой Виктор, – я не убивал! Да пойми ты, ясчитал ее мертвой, оттого и прятался.

В конце концов я устал и выдал ему информацию про окурки.Виктор замер, затем ссутулился на стуле.

– Меня там не было! Я вообще не знал, где живет Лера!

– Да ну? Она не переезжала, обитала на прежнем месте. Хотитеубедить меня, что никогда не были в гостях у своей тещи?

– Я не знал, что Лера проживает по прежнему адресу. Думал –убил ее!

– А окурки?

– Их подбросили!

– Кто?

– Не знаю!!! Ищите.

– Но зачем? С какой целью кому-то втягивать вас впреступление?

Виктор будто не слышал меня.

– Нет, – словно заведенный твердил он, – нет, нет, нет.

В конце концов, ощутив полнейшее бессилие, я воскликнул:

– Хоть о дочери подумайте! Если не признаете свою вину, нераскаетесь, суд все равно сочтет вас убийцей и даст предельно большой срок.Ваша девочка будет воспитываться без отца, когда вы выйдете, она небось ужешколу окончит и диплом в вузе получит. Рекомендую все-таки сознаться, и тогдавы получите намного меньшее наказание.

– Меня станут судить? – шарахнулся в сторону Виктор.

– Естественно, – ответил я, – так просто в нашей страненикого не сажают.

– Будет суд, – пробормотал Виктор, – Люся… Соня… Да,конечно, вот о них я и не подумал. Это катастрофа! А нельзя без суда?

Я удивился.

– Нет, конечно.

– И Люсе на работу сообщат?

– Право, не знаю, это нужно уточнить у следователя.