Она встряхнула головой, сбрасывая странное оцепенение, иповторила:

– Так, значит, Марфа Семеновна, предметом вашего завещанияявляется квартира?

– Зачем квартира? – насупилась старушка, засунув защеку кусок сахара и шумно отпив из чашки. – Полдомика, хорошего такого…главное, потолки высокие, и печка есть…

– Значит, это полдома в Ленинградской области. .. Всадоводстве, или в деревне, или индивидуально-жилищное. ..

– Зачем жилищное? В городе домик, аккурат против метро…Половина, конечно, а зато печка хорошая…

– В городе? – переспросила Жанна, привыкшая ничему неудивляться. – Так он, наверное, идет под снос?

– Никуда он не идет, на месте он стоит! Потому как тамМихаил Иванович к этой путейской вдове ходил, все остальные-то дома уже летдвадцать как снесли, а этот нельзя, ни под каким исключительным видом! Ипотолки высокие, и печка хорошая! Только дров нету, надо где-то дрова покупать!

– Ничего не понимаю, – Жанна достала из ящика столатаблетку аскофена и запила ее водой, после чего нажала кнопку переговорногоустройства: – Елизавета, перенесите компанию «Старт» на завтра, мы никак неуспеваем! Ничего не понимаю, – она снова повернулась к клиентке, –какие дрова? Какая вдова? Какой Михаил Иванович? Почему нельзя сносить вашупечку с высокими потолками?

– Доченька, да ты все напутала! – усмехнуласьстаруха. – Какие же это у печки потолки? Это в комнатках у меня потолкивысокие! А Михаил Иванович – это же Калинин!

Наконец, приняв еще таблетку анальгина и выпив в общейсложности два стакана минеральной воды, Жанна сумела разобраться в ситуации.

Ее клиентке, Марфе Семеновне Пельменевой, принадлежалаполовина деревянного дома, расположенного в городской черте и даже в оченьприличном районе. Двадцать лет назад все деревянные дома в этом районе началисносить, но вдруг какой-то дотошный историк, копаясь в архивах, выяснил, что вдоме номер четыре по Вифлеемскому переулку несколько раз побывал МихаилИванович Калинин, в будущем – всесоюзный староста. Михаил Иванович навещал вэтом доме свою знакомую, вдову путейского рабочего Веснушкину, и понепроверенным данным на несколько дней оставлял там чемоданчик с нелегальнойлитературой. Таким образом, домик в Вифлеемском переулке, давно ужепереименованном в Атеистический проспект, из обычного деревянного строения,подлежащего сносу, превратился в памятник истории, который сносить никак неполагалось. Больше того, домик подновили и повесили на нем мемориальную доску.Правда, вскоре выяснилось, что путейская вдова занимала только половину дома, аво второй половине, той, что принадлежала Марфе Семеновне, до самой революциипроживал служитель культа, дьякон Верхневоздвиженской церкви Остроносов.Поэтому решили одну половину дома объявить музеем-квартирой, а во второйполовине оставить Марфу Семеновну (тем более что при таком раскладе ей непришлось выделять отдельную квартиру, как остальным жителям расселенных домов).Марфа Семеновна не очень расстроилась, потому как привыкла жить в деревянномдомике с печью и считала, что такая жизнь куда здоровее и полезнее. Тем болеечто вскоре рядом с домиком появились станция метро и прочие приметы городскойцивилизации.

По прошествии лет сообразительная Марфа Семеновна то лисама, то ли по наущению знакомых догадалась свою половину домикаприватизировать, а затем, почувствовав приближение старости, составилазавещание на своего племянника, сделав его наследником половины историческогостроения.

– А его и убили! – закончила старушка свойувлекательный рассказ. – Такая жалость! Так вот теперь я хочу то, первоезавещание переписать и отписать полдомика на племянницу, на Зину! Она хоть и наязык невоздержанная и опять же насчет ложек серебряных я ее сильно подозреваю,а все ж таки родная кровь, Васькина дочка… А прежнее, значит, завещание чтобыотменить, а то как же я Никочке полдома оставлю, когда его убили?

Жанна не стала уточнять, кто такой Васька, чтобы непогрязнуть снова в бесконечных семейных взаимоотношениях. Вместо этого онаперевела дыхание и сообщила клиентке:

– Вы как завещатель имеете право в любой момент изменитьсвое завещание или изложить его в другой редакции. При этом ваше прежнеезавещание автоматически утрачивает силу. Никаких действий по его дезавуированиюпредпринимать не нужно…

– .Чего? – ужаснулась клиентка. – Это что же ты,дочка, так выражаешься? А еще нотариус!

– Это значит – по отмене, – пояснила Жанна. – Темболее что ваш племянник уже скончался и при всем желании не может вступить вправа наследования…

– Не скончался он! Говорят же, дочка, – убили его!

– Это не имеет значения, – вздохнула Жанна. –Оставьте моему секретарю все документы. Мы подготовим завещание и пригласим васдля оформления…

Проводив Марфу Семеновну, Жанна нажала кнопку переговорникаи измученным голосом проговорила:

– Лиза, компанию «Финиш» тоже перенесите на завтра. Сегодняя уже никого не смогу принять, у меня нет сил. Закрываем контору раньше потехническим причинам.

Не успела Ирина закрыть дверь за Катей, как у нее сновазазвонил телефон.

– Она уехала, – проговорила Ирина вместо приветствия,не сомневаясь, что ей снова звонит нетрезвый Сева Востриков.

– Кто уехал? – осведомился в трубке чрезвычайно вежливыйи на редкость мелодичный женский голос. – Кто уехал? Ирина АнатольевнаСнегирева?

– Ирина Анатольевна – это я… А с кем я говорю, простите?

– Вас беспокоит секретарь Алексея Николаевича Абаканова.

Кого? – переспросила Ирина больше для того, чтобы оттянутьвремя и собраться с мыслями. Она сразу же вспомнила юбилей издательства ипредставительного мужчину, попросившего у нее автограф.

– Алексей Николаевич – директор фирмы «Якутскиеалмазы», – напомнила девушка. – Он просил меня пригласить вас напрезентацию своего нового магазина…

– А сам он, конечно, не мог позвонить, – проговорилаИрина, от смущения раздражаясь и всеми силами пытаясь внушить себе неприязнь кхоленому красавцу. Надо сказать, это получилось у нее не слишком убедительно.

– Отчего же, – голос секретарши ничуть неизменился. – Правда, Алексей Николаевич сейчас находится в самолете, онлетит сюда из Якутии, но он просил немедленно соединить его с вами, если этопонадобится…

– Ну зачем же, не стоит… – невнятно забормотала Ирина,окончательно смешавшись, но в трубке уже зазвучал мягкий баритон Абаканова:

– Ирина Анатольевна, простите, что я поручил это моемусекретарю… мне показалось не совсем удобно… но так или иначе, я был бы оченьрад, если бы вы нашли время и посетили презентацию нашего нового магазина.Дизайнеры очень постарались, и я думаю, что вам как писателю это может бытьинтересно… и как женщине тоже.