Ирина очнулась от «грешных» мыслей и отняла свои руки отгорячих рук Абаканова. Сделала она это с большим трудом, осознав, что ейсовершенно не хочется от него отстраняться, а наоборот, хочется оказаться кнему как можно ближе, тесно прижаться и вообще не расставаться если не всюжизнь, то достаточно долгое время. Эта простая мысль вызвала у Ирины в душесамую настоящую панику. Однако не зря всю жизнь она приучала себя к железнойсамодисциплине. Если бы не это, если бы не ее выдержка и сила воли, как онасмогла бы перенести свою непростую семейную жизнь, ужасное оскорбление, котороенанес ей муж своим внезапных отъездом в Англию, все те несколько лет, которыеона жила одна и медленно осознавала, что их брак распался, хотя она совершеннони в чем не виновата.

Жизнь давно уже дала понять Ирине, что помогут преодолетьвсе беды только спокойствие и терпение. И что в любой ситуации главное – это нетерять головы. Ирина сумела взять себя в руки, и даже на лице ее ничего неотразилось. Она улыбнулась приветливо-отстраненно и отошла чуть в сторону отАбаканова с его бриллиантами. Однако душа ее, зажатая в тиски дисциплины ихорошего воспитания, билась где-то в глубине, как пойманная птица и просиласьнаружу.

«К черту твою холодную рассудочность! – кричала душаотчего-то Жанниным голосом. – Хоть раз в жизни отбрось ты свою холодностьи не думай, как будешь выглядеть в глазах окружающих! Кинься прямо сейчас емуна шею, обними крепко и больше не отпускай! Ведь это тот самый мужчина, окотором ты мечтала всю жизнь!»

Ирина поняла, что если сию минуту она не предпримет что-то,то потом будет уже поздно. Не такой перед ней стоит мужчина, чтобы не понять,что с ней творится. Еще немного, и он просто не даст ей уйти. Вон он каксмотрит на нее, под таким взглядом Ирина буквально плавилась, и все благиенамерения уходили прочь.

Чтобы преодолеть это наваждение, Ирина отвела глаза отсвоего собеседника. При этом ее взгляд случайно уперся в карту за его спиной.Прямо напротив нее был город, обозначенный на бескрайней поверхности Якутииярким зеленым камнем.

Рядом с этим камнем было красиво выведено золотом название:Кысыл-Ыллык.

И все, наваждение прошло. Теперь Ирина была собранна испокойна, во всяком случае внешне.

– Кысыл-Ыллык, – зачарованно проговорила она, –что это за город?

– Небольшой городок на Вилюе, – ответилАбаканов. – А почему он так вас заинтересовал?

– Название красивое, – Ирина вовсе не собиралась посвящатьэтого, в общем-то, совершенно постороннего человека в свои бесконечныепроблемы.

– Кстати, то колье, которым вы только что любовались,изготовлено из алмазов, добытых в Кысыл-Ыллыке. Там не так давно открыто новоеместорождение, очень богатое. И алмазы там удивительной чистоты, как вы смоглиубедиться.

– Как это романтично! – подала голос забытаяЖанна. – Алмазы, бескрайние снега, северное сияние… Вам там, в Якутии, ненужен опытный нотариус?

Абаканов аккуратно убрал драгоценности обратно в сейф ипригласил дам присоединиться к остальным гостям.

– Дура ты! – шепнула Жанна, не разжимая губ. – Ох,Ирка, какая же ты дура! Если бы я была на твоем месте, я бы вцепилась в негопрямо в кабинете!

Ирина ничего не ответила, но так зло сверкнула глазами, что Жаннашарахнулась в сторону.

Как ни торопилась Катерина, когда она примчалась в аэропорт,самолет Каракас – Санкт Петербург уже приземлился. Из таможенной зоны один задругим выходили дочерна загорелые люди, обвешанные сумками и чемоданами.Вглядевшись в этот скудеющий людской ручеек, Катя с трудом узнала человека, скоторым не раз встречалась на вернисажах и тусовках в художественных салонах.

– Суглинский! Генка! – закричала она, расталкиваясплоченные ряды встречающих.

Суглинский повернулся к ней и поставил на пол чемодан.

Действительно, проведенное в Венесуэле время изменило его донеузнаваемости. Лицо его покрывала нездоровая желтизна, волосы поредели, алевая щека то и дело нервно подергивалась.

– Дро… Дро… Дронова? Ты, что ли? – неуверенно, сильнозаикаясь, проговорил Гена. – Ско-сколько времени, не скажешь? А то у меняча-ча-часы по венесуэльскому времени идут… у вас надо при… при… прибавлять илиотнимать?

– Времени? Полшестого… А тебе Севка рассказал, какая с твоеймастерской незадача?

– Да зво– звонил я ему… – Суглинский тяжело вздохнул. –Только он или пьяный был, или с по– по– похмелья, или и то и другое вместе.Плюс разница во времени. Так что я почти ничего не по– по– понял, понял только,что мне жить негде.

– У меня пока поживешь, – сообщила ему Катерина. –Ну поехали, что ли!

– По-по-полшестого? – проговорил Гена, и его щеказадергалась с новой силой. – У те-те-тебя те-те-телевизор-то есть?

– Телевизор? – удивленно переспросила Катерина. –Ну, есть у меня телевизор, а что?

– По-по-поехали скорее!

По настоянию Суглинского они взяли такси, хотя от аэропортаводители заламывали несусветную цену. Всю дорогу Гена нервно дергал щекой ипоминутно спрашивал, который час.

– Да куда ты так торопишься? – не выдержала наконецКатерина.

– Фу– фу-футбол в шесть начинается! Я спе-спе-специальноузнавал!

– А кто сегодня играет? – заинтересованно покосился нанего водитель.

– Венесуэла – Ямайка! – сообщил Гена. – Никакнельзя пропустить!

Влетев в Катину квартиру, как тропический ураган, Султанскийбезо всякого интереса пронесся мимо африканских богов, случайно смахнул сподставки чучело леопарда и ворвался в комнату.

– Где у тебя те-те-телевизор?

– Ты бы хоть поел с дороги! – вздохнула Катя, включаяящик.

– Какая еда! – отмахнулся от нее Суглинский и впилилсяв экран.

– Что, ты там так к футболу пристрастился? –сочувственно проговорила Катерина, подставляя Гене тарелку с бутербродами.

Он в ответ пробурчал что-то нечленораздельное.

– Да, болельщики – это что-то особенное! – вздохнулаКатя. – Ты там за местную команду болел?

На этот раз Султанский вообще не удостоил ее ответом. Толькоодин раз он радостно завопил, причем, к удивлению Катерины, это случилосьтогда, когда чернокожий футболист с Ямайки забил мяч в ворота венесуэльскойкоманды.

Наконец начался перерыв, и Гена повернулся к Катерине.

– Ты меня из-из-извини, Дронова, я просто их ви-видеть немогу, очень хочу, чтобы им на-на-накостыляли!

– Ко.. .кому? – переспросила Катя, от удивления тожезаикаясь.

– Да этим ве-ве-венесуэльцам! Они меня до-до-до стали заполгода! Одна их жратва че-че-чего стоит! Перец, гады, всюду кла-кла-кла-дут,хлеба черного не достанешь, одна арепа-лепещки ихние… мясо все… всегда илипересолят или пере-пересушат, да еще норовят обсчитать!