Слава Сотеру, Павел не попал в их ряды. После занятий началось формирование и комплектация вновь создаваемого подразделения – в соответствии с прошлыми званиями и заслугами были назначены командиры рот и взводов. Бондарь, как и много лет назад, снова стал ротным, Утхаг, дослужившийся лишь до лейтенанта, стал комвзводом-1, здоровенный светловолосый мужик Септимий Котов – вторым комвзводом. Всех своих новых подчиненных Павел хорошо знал по лагерной жизни, и только Дарина среди них не было – его перевели в формируемый инженерный отряд.

Это было естественно – дварфы в армии служили в большинстве своем именно в инженерных войсках, из-за врожденных наклонностей этой расы к строительству, кузнечному делу и возне с механизмами. Из боевых подразделений Павел смог припомнить лишь только несколько их национальных формирований – хирдов, являвшихся одними из самых боеспособных и элитных подразделений Рардена, но на фоне гигантского числа практически чисто человеческих легионов это было совершенно несерьезно. В линейные войска дварфов почти не брали – виной всему был их не слишком высокий рост. В среднем дварфы были не выше полутора метров, а в боевом строю всегда старались подбирать воинов примерно одного роста, чтобы не создавать опасных мест. Да и обычное пехотное вооружение для них было немного великовато – нет, вес дварфов ничуть не смущал, но вот длина… Бойцы в хирде, например, пользовались исключительно гладиусами – своим коронным оружием. Эти короткие мечи не очень подходили для рубящих ударов, но в качестве колющего оружия были просто великолепны. Правда, на взгляд Павла, они были слишком неудобны, но дварфы считали иначе. Другим излюбленным оружием подгорного племени были алебарда и бердыш, которыми дварфы и компенсировали свой невысокий рост и недлинные руки – силы-то, чтобы управиться с этими дурами, у них было хоть отбавляй.

В общем, с такими боевыми характеристиками-наклонностями дорога в легионы этой расе была закрыта, но, как говорится, «каждому – свое», и в качестве инженерного обеспечения они оказались незаменимы.

В армии Рардена, да, пожалуй, и всего мира, присутствовало четкое разделение военных специальностей, в том числе и по расовому признаку. Никакой дискриминации или национализма в этом не было, просто некоторые рода войск и некоторые расы в принципе не сочетались. Так что дварфы и гурры служили в инженерных войсках, гоблины и хоббиты – в легкой пехоте, а гарпии – в авиации.

…Вот и рота капитана Бондаря состояла почти из одних людей, исключение составляла лишь дюжина раздолбайского вида орков и угрюмого вида кобольд. Что служило причиной его недовольства, можно было даже и не узнавать – чем-чем, а фирменным недовольством и ворчливостью эта раса славилась всегда.

На примере этой отдельно взятой сотни можно было рассматривать и весь состав каторжан (да и страны). В большинстве своем в лагере отбывали наказание люди, немного орков, еще меньше кобольдов и дварфов, и пара огров, но этих без всяких разговоров сразу же загребли в штурмовую роту легиона – слишком ценными кадрами они были.

Не было только эльфов.

Павел знал, что эти козлы просто-напросто отмазались от наказания. Да, на войне они дрались со всеми наравне – в дивизии, где когда-то служил капитан, был целый батальон ушастых стрелков. Не остались они в стороне и с началом Гражданки, но вот после поражения… Кто-то (позорище!) слинял за бугор, кого-то спасли высокопоставленные родственнички, а в большинстве своем эльфы получили вместо пожизненной каторги лет по двести изгнания. Конечно, пожизненное наказание для бессмертного – невероятно жестокая участь, но уж каторгу-то им можно было и не отменять – не соломенные, не переломились бы. Но нет же – их отправили в изгнание, причем в… родные леса! А там уже ищи ветра в поле, беги за эльфом в соснах…

А ведь нельзя сказать, что все остроухие были поголовно снобами и гордецами, нет, среди них были и нормальные парни, а вот, гляди ж ты…

Что-что, а эльфов в народе не слишком любили, даже в очень толерантном в этом плане Рардене. За их заносчивость, за то, что считали всех и каждого ниже себя. Не понимают эти глупцы, что с таким отношением скоро полностью выродятся и превратятся в изгоев. А ведь с ними почитай серьезных войн даже и не вели. Нет, конечно, было дело – сражались, не без этого, но не так, как с теми же орками. Тысячу лет назад орков, пришедших из Великих степей и с Крайнего Севера, ненавидели сильнее некуда, тогда решалась судьба молодого государства Рарден – но ничего, выстояли же, и эльфы, надо признать, тогда нехило помогли. Но…

Прошла тысяча лет, а перворожденные не могут забыть, как первые правители ныне самого великого государства в мире униженно молили их о помощи. Тогда был зенит величия их расы, и они сочли возможным помочь молодому людскому княжеству. Да и не против своих же сородичей или союзников, а против извечных врагов-орков…

Но прошла тысяча лет, и теперь покоренные и замиренные орки верно служат Империи на полях битв, а кое-кто из эльфов до сих пор пытается что-то себе вытребовать.

Но ничего – время покажет, чья правда верней.

– …Рота! Нале-во! Ша-гом, марш! – Павел отвлекся от своих глобальных мыслей и отдал приказ сотне выдвигаться на стрельбище.

* * *

К концу четвертого дня Аристарх уже начинал жалеть, что согласился на предложение Осипа со товарищи.

«Большая власть – большой головняк», – говорили в народе, и теперь генерал на все сто процентов поддерживал это утверждение.

Два дня ушло только на самое натуральное разгребание складов стратегического хранения, и дело тут было не только в банальных затруднениях, связанных с перевозкой грузов. Приходилось разбираться с испорченным снаряжением и, что было можно, ремонтировать, так что кузнецы и портные в Южном оказались завалены работой по уши.

Дальше пришлось решать проблемы с размещением и снабжением всех ополченцев и бывших каторжан, прибывших в город. Тут здорово помог бургомистр, тряхнув мошной и связями. Он выбил и необходимые помещения, и пропитание – запасы со складов решили пока не трогать. Как потом с усмешкой рассказывал Осип, пару раз даже пришлось кое-кому пригрозить физическими санкциями – и ведь не откажешь же одному из первых лиц на острове. А учитывая, что за Шеиным теперь всюду таскались два здоровенных телохранителя, а сам бургомистр снял привычный гражданский камзол и облачился в армейский костюм защитного цвета…

Солдаты, да и сам генерал, только улыбались, глядя на этого старичка, щеголяющего теперь в боевой куртке-поддоспешнике и тяжелых сапогах. Сам бургомистр мотивировал просьбу выдать ему «армейское платье, как и всем солдатам», тем, что «мы все на войне, господа». Аристарх посмеялся, но просьбу Шеина выполнил и, надо сказать, не жалел – это только солдаты находили вид достопочтенного Осипа забавным, гражданские же чиновники и купцы откровенно робели при виде сурового городского головы и по первому же требованию предоставляли все, что было необходимо.

В остальном же дела шли более-менее – постепенно начинали подтягиваться ополченцы, их удалось кое-как вооружить, и теперь направленные к ним унтер-офицеры, не жалея глоток и кулаков, вбивали в подопечных элементарные военные премудрости. Бывшие зэги же показали ожидаемо высокие результаты по владению боевыми навыками. Пару дней назад подтянулись еще три партии заключенных, и теперь их общее число составляло двадцать пять сотен – половина легиона, немалая сила в умелых руках!