Военные предводители дружно вскинули копья и издали боевой клич. Их пример тут же был подхвачен остальным войском.

– А можно узнать поточнее, сколько вас? – без особой надежды на успех спросил Аристарх, перекрикивая общие вопли. Генерал был не слишком уверен, что аборигены умеют считать.

– Мы привели сюда двадцать три десятка воинов, – ровным голосом проговорил молчавший до сей поры шаман. – Еще шестнадцать десятков подойдут в течение двух дней. Также мы предоставим тридцать одного шамана, они, безусловно, слабее ваших магов, но тоже будут неплохой подмогой. Но мы бы хотели получить настоящее, железное оружие на всех и обсудить нашу роль в предстоящей войне.

Генерал только и делал, что хлопал глазами, слушая эту тираду.

* * *

– Признаюсь честно, сударь, вы меня неслабо огорошили, – с улыбкой признался Морозов. – Еще кофе?

– Нет, благодарю вас. Ну, так что же, вы думаете, что все гоблины – поголовно неграмотные дикари? – улыбнулся в ответ шаман.

– Да нет, конечно! На материке ваши соплеменники служат и в армии, и в других местах – там это дело привычное, но здесь, на острове…

– Здесь за нами закрепилась репутация малограмотных охотников и кочевников, – продолжая улыбаться, мягко продолжил гоблин. – Но это все временно, вы же понимаете… Мы, найхэ, если хотим занять достойное место в Империи, безусловно, должны стремиться к новым знаниям. Смело могу заявить, что я и несколько моих соплеменников первыми поняли это и именно поэтому решились на обучение в вашей миссионерской школе. Долгие годы, которые мы даже, увы, не можем и сосчитать, наш народ был оторван от большого мира. Где-то там происходили великие события, которые наш разум, к сожалению, не может осознать, а мы тихо прозябали в этой глуши. Но теперь настала пора все изменить…

Чем дольше генерал беседовал с этим маленьким человечком, тем больше он поражался его недюжинному разуму. Без сомнений, по меркам своего народа, он являлся настоящим гением, да и в большом мире наверняка бы не потерялся. Бесконечно жаль было, что шаман уже в возрасте и, по его собственным словам, уже «терял хватку к обучению».

…Шамана звали Вэхэ Джаларай, и он был предводителем всех своих коллег на Монероне. Как оказалось, роль шаманов в племенах не ограничивалась лишь пресловутым «общением с духами». Они выполняли функции религиозных и научных лидеров – передавали знания от поколения к поколению, всячески охраняя их и преумножая.

Когда-то давно пришельцы с Большой земли вызвали у гоблинов вполне резонную опаску, и именно поэтому они и избегали тесных контактов с рарденцами. Но когда Вэхэ стал верховным шаманом, он сделал все возможное, чтобы сломать эту систему – он понял, что если гоблины замкнутся в своем узком социуме, то рано или поздно народ найхэ выродится или, что еще хуже, окажется раздавлен стальным катком прогресса.

Как маленький гоблин осознал это – одному Сотеру известно, но вскоре он сумел привести к власти лояльных ему верховных военного и мирного вождей, а потом начал широчайшие реформы в подвластных племенах. Косность и недальновидность мышления простых соплеменников здорово тормозили этот процесс – лишь единицы соглашались отдавать своих детей в приходские школы, а из старшего поколения учиться не захотел практически никто.

Но Вэхэ бросил все свои дела, лишь прослышав о созыве ополчения на острове. Из уроков учителей и прочитанных книг он знал, что в Империи его созывают лишь тогда, когда положение по-настоящему отчаянное и другого выхода просто нет. С максимально возможной энергией шаман начал подбивать соплеменников присоединиться к людям в грядущей войне. При этом он, естественно, преследовал несколько целей, но основной, конечно же, было защита своей родной земли – гоблины быстро сообразили, что какие-то новые, неизвестные пришельцы вполне могут оказаться не столь миролюбивы, как рарденцы.

Официальная колониальная политика Империи строилась в первую очередь на постепенной и всеобъемлющей культурной ассимиляции малых народов, с заимствованием всего полезного и сохранением индивидуальных особенностей. Иными словами, аборигены просто становились рарденцами – принимали официальный язык Империи, получали доступ к службе в гражданских и военных учреждениях и тому подобное. В то же время им не возбранялось сохранять свои обычаи, праздники, даже религию.

Рарден умел ждать.

За многие столетия именно такая тактика была признана наилучшей – за все время существования Империи в ее состав влилось огромное количество народов и рас. Проходило время, и на месте крохотных стойбищ поднимались современные города, а вчерашние дикари становились полноправными гражданами страны. Политика мирной ассимиляции приводила к тому, что основная масса населения считала себя именно рарденцами и не вспоминала о различиях. Конечно же, не везде было так гладко в этом отношении, жили в Империи и просто вечно недовольные граждане, и настоящие инсургенты. Но в основном-то все было мирно…

Так было в Рардене, но не во всем мире.

Те же ниаронцы (Вэхэ просто не знал этого), например, претворяли в жизнь политику господствующей расы. Титульная нация людей в их государстве обладала всеми правами свободной личности, а иные расы испытывали значительные поражения в правах, да и относились к ним как людям второго сорта. Конечно, в былые крайности эльфов Сонариэна ниаронцы не впадали, и никого не жгли и не вешали только потому, что он не похож на них, но все же…

Верховный шаман полагал, что лучше – старый и хорошо знакомый сосед, чем кто-то неизвестный. И он повел соплеменников на войну, чтобы спасти свой народ, а заодно и встряхнуть застоявшуюся кровь соплеменников. Великие битвы народа найхэ остались только в легендах, но людям всегда будет нужна слава и подвиги. А многие поколения гоблинов выросли, не зная ничего страшнее коротких межплеменных стычек и поединков «суда духов», но теперь судьба властно кидала их в горнило большой войны. Вэхэ понимал, что многие, очень многие не вернутся с полей сражений, но те, кто вернутся (если вернутся), покроют себя великой славой и уже никогда не смогут забыть жизнь больших городов и народов.

Это заставит найхэ влиться в большую семью Рардена.

– …Пора все изменить, – говорил великий шаман, и Аристарх невольно заслушивался его размеренной речью. – Мы встанем плечом к плечу с вами в этой войне, мы заставим бежать нашу кровь быстрее, а сердце стучать звонче. Мы не хотим оказаться на обочине прогресса, и не стоит нас недооценивать. Конечно, вы, люди, куда более сильные и умелые воины, но… И мы не лыком шиты, – легко ввернул рарденское выражение Вэхэ. – Мы – охотники, и неважно, на скольких ногах ходит зверь, пришедший на нашу землю с самыми злыми намерениями. Никто не знает леса Монерона лучше нас, вам понадобятся наши проводники и следопыты.

Шаман замолчал и начал с задумчивым видом перебирать мелкие костяные четки.

– Война кончится, – произнес Морозов. – Рано или поздно. Мы победим или… – генерал оборвал фразу. – Каким вы видите свое будущее?

Вэхэ взглянул на генерала: