софы не доносится ни звука. А я даже дышать забываю. В горле появляется комок. Неприятное предчувствие щекочет за грудиной. Как гадкий таракан усиками. Верить сплетницам, конечно, не стоит. Однако и в их разговорах может быть доля истины. Только вот насколько она велика. А, самое главное, я об измене лорда Роуза снова ничего не узнала.

Неизвестность вымораживает. Угнетает. Ставит в тупик. Ведь напрямую ни у кого спросить не могу. Во-первых, такие разговоры, скорее всего, запрещены. Во-вторых, Вивьен точно должна быть в курсе таких семейных дел.

Хотя матроны и умолкают, но взгляды злобные бросать не прекращают. Я их не вижу, только чувствую. Глаза прикованы к нервно сжатым на коленях кулакам. К счастью, в этот самый момент кончается танец, их подопечные возвращаются. Сплетницам становится не до меня.

Маман тоже находит меня глазами и направляется к диванчику. Гортензию тянет за собой. Сестра сияет. Этот танец у нее пропущен. Однако, судя по лицу, карточка на следующие заполнена претендентами. А потом и Торнтон подводит к нам Селесту. Здоровается со всеми, галантно целует руку маман и вдруг смотрит на меня.

― Леди Вивьен, не найдется ли у вас места для меня на следующий танец?

Сердце подпрыгивает. Не хочу с ним танцевать. Но моя карточка чиста, как слеза младенца. Он не поверит, что танцы расписаны.

― Я… э-э-э… как раз ногу… — начинаю придумывать на ходу.

Однако маман сразу же перебивает:

― Она будет рада с вами потанцевать лорд Торнтон. Пока Джеффри нет.

Торнтон кивает, бросает на меня победный взгляд. Хитрый, полный предвкушающего предчувствия.

― Лорд Спайк сообщил, что задерживается. Прибудет завтра.

— Будем с нетерпением ждать, — щебечет маман.

Не сдержавшись, фыркаю. И снова притягиваю внимание лорда.

— Следующий танец мой, леди Вивьен. Не забудьте записать в карточку, — уголок идеально очерченных губ дрожит.

— Непременно, — улыбаюсь так, что сводит скулы. Вот прилипала.

А спустя несколько минут к нам подходит еще парочка джентльменов. Они приглашают Селесту, Гортензию и меня. Один кажется смутно знакомым, другого не знаю. А за этими двумя подтягиваются и остальные.

Улыбаюсь. Маман больно щиплет бок, заставляя записать в карточку их фамилии. Моя бы воля, история о поврежденной ноге обязательно пошла бы в ход.

― Цыплятки мои, это просто фурор! — захлебывается от восторга, как только кавалеры уходят. — Ты, Вивьен, должна признаться, действительно в этом платье привлекаешь внимание. А благосклонность Торнтонов добавляет баллов на рынке невест. Посмотрим… возможно Джеффри придется отказать, раз так складываются обстоятельства…

— Я и так ему отказала, — закатываю глаза.

Но маман делает вид, что не слышит. Ее взгляд падает на тарелку с вафлями.

― А это что такое?

Невольно прячу тарелку за спину.

— Еда… — заливаюсь краской. Только не хватало еще от нее и сестер услышать шутки насчет моего вкуса.

Но вместо насмешки она горько вздыхает.

— Вивьен, ты опять за свое? — голос затихает до едва слышного шепота. — Тренируй силу воли. В десерте масса калорий!

Нахмуриваюсь. Так вот в чем дело!

— Врач сказал, питаться полноценно! — напоминаю.

Сестры молчат, только заинтересованно наблюдают. Видно, что такой разговор ведется не впервые.

― Врачи тоже ошибаются. После этой победы мы не можем потерять позиции. Надо снова пересмотреть твое меню. Доктор Ллойд — мужчина. Что он может знать о женской красоте и усилиях, которые мы прикладываем, чтобы нравиться противоположному полу. У самого, скорее всего, жена — идеальная леди…

Так и хочется сказать что-нибудь резкое и гневное. Маман от моего возмущенного ответа спасает лишь то, что начинают звучать первые аккорды мелодии. И к нам уже направляется Торнтон в компании двух джентльменов, которые подошли первыми, чтобы пригласить на танец.

Глотаю едкие слова. Но ярость продолжает клокотать в груди. Маман подталкивает в спину. Селеста и Гортензия уже упорхнули, кружатся в объятиях кавалеров. Я сижу, стараюсь взять себя в руки. А деваться некуда, пообещала. Приходится с милой улыбкой принять приглашение. И, подражая сестрам, шагнуть на танцевальную площадку.

Все мысли разлетаются. Будто в мозгах распахивается огромная черная дыра. И никакой толковой фразы. И ни одного разумного слова. Молчу. Он тоже молчит. Однако в отличие от меня, Торнтону вряд ли не хватает слов. Изучает. Возможно, пытается проникнуть в голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ежусь. Будто вся каменею, двигаюсь как деревянная.

— Вы боитесь меня, леди Вивьен? — внезапно спрашивает.

Поднимаю смущенный взгляд.

― С чего вы это взяли?

Лукавый, любознательный блеск в глазах пронизывает до нутра. Ждет ответа, выкрутиться не получится.

— Я просто не понимаю… — начинаю и умолкаю вдруг. Как сказать, что просто смущена его вниманием. Особенно после того подслушанного разговора.

— Что именно, леди? — заставляет снова посмотреть в глаза.

― Не понимаю, почему ко мне такое внимание с вашей стороны. Не понимаю, почему мы получили приглашение. И мне это не нравится. Я привыкла быть в курсе событий.

― А почему вам в голову не приходит, что мой интерес искренний и без подводных камней. Просто потому что вы интересная девушка.

— Издеваетесь? — криво улыбаюсь. Хотя мне вовсе не смешно. ― Интерес к жабе? К дочери возможного предателя. К бывшей невесте друга?

— Но ведь бывшей, — ни капли упрека. Сама невинность в голосе.

― То есть другие аргументы все же верны? ― делаю выводы.

― Нет! Не верны… — уверено возражает. Настолько искренне, что готова поверить.

Но нет, не верю. Холодный разум все еще властвует над чувствами.

— Не играйте со мной! Я уже не та наивная, глупенькая Вивьен. И могу себя защитить!

― Я вижу… что вы не та… ― соглашается. Взгляд становится цепким, изучающим.

Внутри все холодеет. Никак не пойму, что он имеет в виду. Мои слова или то, что я в теле другой?

― Мне жаль, что заставил вас смутиться…

Фыркаю. Вряд ли жаль. Напротив, это, скорее всего, и было целью.

― Больше не буду уделять вам внимание. Просто решил, что помощь друга не помешает.

«Друга ли?», ― возникает внезапная мысль.

― Пожалели? ― сжимаю губы.

Торнтон молчит. И я понимаю, что угадала. Становится противно, словно в грязь нырнула.

— Ненавижу жалость. Это унизительно, ― зубы начинают стучать от отвращения. ― Я совсем не дама в беде, которую нужно спасать. Могу и сама со всем справиться.

― Иногда враги гораздо сильнее, чем кажутся, ― наклоняется ближе. На грани приличия.

― Я справлюсь! — задираю подбородок.

Мелодия заканчивается. После Торнтона кружусь в танце с лордом Фрэнком Симонсом, которого так рекомендовала маман. Дальше с Джеймсом Фингером… Закари Айзеком… Внимание мужчин непривычно, подозрительно. Постоянно кажется,