посвященного описанию правлений шахов из династии Сасанидов. Рукопись, по его словам, была богато иллюстрирована — в ней имелись изображения 27 монархов. Масуди считал это сочинение официальной хроникой династии, которая создавалась на протяжении всего ее правления. Портреты царей, сообщает Масуди, рисовали в тот день, когда тот или иной шах умирал. После этого изображение покойного вместе с описанием его деяний клали в казну, чтобы память о царе дошла до его потомков. Впоследствии на основе этих материалов и была составлена виденная Масуди хроника. Сочинение открывалось изображением основателя династии Ардашира (226—241), который был нарисован стоя с копьем в руке, а завершалось миниатюрой, запечатлевшей последнего сасанидского монарха Йаздиджарда III, также стоящим с копьем в руке и опирающимся на меч.

Масуди поразила яркость красок, использованных для украшения рукописи, а также доброкачественность материала, на котором она была написана, — путешественник затрудняется решить, была ли то бумага или же пергамент. Наш автор, по всей видимости, обнаружил подлинник хроники, написанный на среднеперсидском языке пехлеви. Он специально подчеркивает, что это сочинение было переведено в 731 г. на арабский язык для омейядского халифа Хишама ибн Абд ал-Малика. Ни пехлевийский оригинал, ни арабский перевод до нашего времени, к сожалению, не сохранились, однако вполне очевидно, что история династии Сасанидов, описанная Масуди, а также другие иранские хроники оказали значительное влияние на арабо-мусульманскую историографию. Может быть, у иранцев арабы-мусульмане заимствовали принцип деления хроник на главы, посвященные правлению того или иного государя, — а такие хроники, называемые династийными, составляют значительную часть арабо-мусульманской историографической литературы. Кроме того, освещая историю Ирана при Сасанидах, арабо-мусульманские историки, в том числе и Масуди, пользовались материалами из иранских хроник, чаще всего, конечно, уже переведенных на арабский язык.

Осмотрев древности Истахра, Масуди переехал в находящийся еще южнее город Джур, который был основан в III в. н.э. первым шахиншахом династии Сасанидов, Ардаширом. Первоначально город имел круглую форму. Он был окружен стеной с четырьмя воротами по сторонам света. Может быть, такая планировка послужила образцом для основателя Багдада Мансура — ведь новая столица Халифата, как помнит читатель, также имела круглую форму. В центре города была возведена высокая башня, на вершине которой находился алтарь огня. Масуди видел ее развалины и отметил, что строение было разрушено арабами. В часе пути от Джура Масуди посетил еще один храм огня и, видимо, присутствовал на храмовом празднике. Касаясь ремесел в Джуре, путешественник отмечает, что город славился производством розовой воды — одного из важнейших на Востоке ароматических средств, — которая была известна во всех концах Халифата.

Джур был самой южной точкой Ирана, которую Масуди достиг во время этого путешествия. Теперь он решает побывать на северо-востоке этой страны. Совершив длительный переход с караваном, путешественник через несколько недель прибыл в один из важнейших городов Хорасана Нишапур, основанный сыном первого сасанидского шаха Ардашира Шапуром I (239—272). Имя основателя сохранилось в названии города — в переводе со среднеперсидского Нишапур значит «Красивый Шапур». Недалеко от города, на горе Реванд, еще во время пребывания Масуди в Нишапуре находился один из важнейших зороастрийских храмов Ирана — Бурзун-Михр. Согласно местной легенде, с которой был знаком Масуди, храм основал сам зачинатель зороастризма. По сообщениям многих арабо-мусульманских географов, Нишапур в начале X в. был большим городом, почти квадратным в плане его длина и ширина равнялись одному фарсаху (6 км). Город делился на 42 квартала, плотно окружавших старинную цитадель, недалеко от которой располагалась относительно новая к тому времени городская соборная мечеть, построенная во второй половине IX в. братом уже известного нам полководца и правителя Йакуба ибн Лайса Саффара. Кстати, надо отметить, что Саффар долго боролся с династией Тахиридов за обладание Нишапуром. Наконец, в 873 г. он взял его и там же захватил в плен последнего тахиридского правителя Мухаммада. Уже после смерти самого Саффара, в 892 г., халиф назначил его брата Амра, построившего городскую мечеть, правителем Хорасана, и тот решил избрать своей столицей Нишапур. Впрочем, новому правителю недолго суждено было благоденствовать в своей столице — в конце IX в. его постигла та же участь, что и захваченного Саффаром Тахирида Мухаммада, — Нишапур был взят Саманидами, а Амр пленен.

Из Нишапура Масуди, наконец, отправился в знаменитый город Балх, древнюю Бактру, центр провинции Бактрия, которая позже стала называться Тохаристан. Окончательно утвердившиеся там в 663 г. арабы называли Балх Умм ал-Билад — «Матерью городов». Начало Балха относится к седой древности. Захватив Бактру в IV в. до н.э., Александр Македонский переименовал ее в Александрию и велел отстроить заново в греческом стиле. Вскоре после этого империя Александра Македонского распалась, однако несмотря на это греко-македонские культурные традиции укоренились в Бактрии. Их синтез с местным наследием породил знаменитую греко- бактрийскую культуру. Балх лежит на перекрестке торговых путей, в центре схождения разнородных культурных влияний. Поэтому в раннее средневековье здесь получили распространение различные религиозные системы — буддизм, зороастризм, манихейство, несторианское ответвление христианства. Одним из важнейших религиозных центров Балха был буддийский монастырь Навбехар, пост настоятеля которого переходил по наследству среди предков Бармакидов — династии вазиров аббасидских халифов, о трагической гибели которой во время правления Харуна ар-Рашида мы рассказали со слов Масуди в первой главе книги. Обосновавшись в Балхе, арабо-мусульмане поняли, что им не удастся утвердиться здесь, не искоренив местные верования. Поэтому одной из первых акций ад-Даххака ибн Кайса, полководца, чьи войска захватили город, было разрушение Навбехара и святилищ других религий. Масуди мог видеть лишь развалины некогда величественного сооружения. Видимо, он расспрашивал местных жителей о прошлом монастыря, так как сообщает некоторые интересные подробности. Путешественнику удалось узнать, что Навбехар был крупным земельным собственником. Настоятель монастыря носил титул бармака, который впоследствии стал родовым именем будущих аббасидских вазиров. По сведениям Масуди, в центре монастыря возвышалась башня, на вершине которой устанавливались копья с флагами из оранжевого шелка (оранжевый цвет символизирует в буддизме бренность мира), сто локтей в длину каждый. Однажды ветер сорвал один из этих флагов, и его потом нашли за пятьдесят фарсахов от Балха.

Город этот расположен на Амударье, которую Масуди описывает достаточно подробно. Особенно заинтересовало географа Аральское море, куда впадает эта река, на котором он, очевидно, лично не побывал. Со слов очевидцев Масуди сообщает, что это величайшее на Земле озеро, длина которого равняется расстоянию месячного пешего пути. В Аральском море хорошо развито судоходство. Масуди известно, что недалеко от Аральского моря обитают тюркские племена, среди которых главенствующее положение занимают огузы. «Они, — пишет он, — самые мужественные из тюрок, самые низкорослые и узкоглазые». Во главе огузов стоит каган.