установления власти династии Омейядов бедуины, обосновавшиеся в Куме, поддержали эмира иранской области Сиджистан Ибн ал-Ашаса, который поднял восстание против омейядского наместника восточных областей Халифата ал- Хаджжаджа ибн Йусуфа. Идеологическим знаменем борьбы против власти Омейядов был шиизм, сложившийся в среде родственников и сторонников халифа Али, и именно это направление ислама завоевало умы и сердца жителей Кума. Сочинения историков, живших в Куме, освещали историю мусульманской общины именно с шиитских позиций. Когда власть Омейядов была свергнута Аббасидами, население Кума не примирилось с новым режимом и неоднократно поднимало безуспешные восстания в пользу Алидов. В Куме до сих пор сохранились существовавшие еще во времена Масуди мавзолеи шиитских святых, среди которых наиболее почитаемой является могила дочери седьмого имама (руководителя шиитской общины) Мусы ал-Казима, Фатимы, похороненной там в 816 г. Всего же количество священных могил и мавзолеев в этом центре шиизма превышало четыре сотни. Поэтому нет ничего удивительного в том, что тамошние жители отличались крайним фанатизмом. Об этом рассказывали следующий анекдот. Некогда этим городом управлял один наместник, ярый суннит и противник шиизма. В отличие от суннитов, шииты не признают законности власти первых трех мусульманских халифов — Абу Бакра, Омара и Османа, поэтому среди них практически не встретишь людей, носящих имена первых руководителей мусульманской общины. Решив поиздеваться над гражданами Кума, наместник собрал их и велел найти хотя бы одного человека, которого звали либо Абу Бакр, либо Омар, либо Осман, угрожая карой в случае неисполнения его повеления. Горожане сбились с ног, но не сумели отыскать никого подходящего, кроме безобразного нищего по имени Абу Бакр. Увидев этого тезку первого халифа, любимца Мухаммада, наместник решил, что шииты специально привели к нему такого урода, и велел сечь их плетьми. Тогда один острослов спас сограждан от взбучки следующим замечанием: «Что поделаешь, о эмир! Воздух Кума делает так, что Абу Бакр здесь не может иметь лучшей внешности». Наместник был не лишен чувства юмора и великодушно отменил наказание.

Кум славился не только как центр шиитского благочестия, но и как город, обладавший одной из лучших в Иране систем водоснабжения, за исправностью которой следили специальные смотрители. Вода попупала из реки Кум, на которой стоит город, в дома по трубам, где она предварительно очищалась посредством системы фильтров. Как и в наше время, на улицах имелись люки, а под ними — ступени, которые вели к подававшим воду трубам. Некоторые трубы выходили за город, и водой, поступавшей по ним, орошались сады и огороды, принадлежавшие горожанам.

Из Кума Масуди поехал еще южнее — в Исфахан, который, так же как Рей и Кум, незадолго до начала его путешествия по Ирану вошел в состав государства Саманидов. За пятьдесят с небольшим лет до этого город был разрушен, а жители его перебиты полководцем халифа Мутазза (866—869) Мусой ибн Бугой, который обрушил на Исфахан эту страшную кару за оказание поддержки враждебной Аббасидам династии Алидов, правившей в прикаспийской области Ирана Табаристане. Ко времени приезда в Исфахан Масуди город успел залечить былые раны. Из соседних деревень, а также из других иранских городов сюда перебрались новые жители, вернулся и кое-кто из тех, кто уцелел после погрома, учиненного Мусой ибн Бугой. Помня о страшных уроках прошлого, исфаханцы вновь окружили город крепостной стеной, укрепленной сотней башен, в которой имелось четверо ворот Исфахан стал опять быстро богатеть — немалый доход приносили ему расположенные неподалеку серебряные рудники. Однако на Масуди самое сильное впечатление произвела другая местная достопримечательность — развалины зороастрийского храма, который он считал одним из древнейших языческих святилищ на земле. Путешественник сообщает, что первоначально древние иранцы поклонялись здесь идолам, потом легендарный шах Йастасаф повелел убрать истуканов и заменить их зороастрийским алтарем огня. Конечно, историческая достоверность сведений об исфаханском храме, приводимых Масуди, вызывает у сегодняшнего читателя его сочинений сильное сомнение, однако эта информация весьма показательна в том смысле, что она отражает стойкий интерес Масуди к зороастризму и его святилищам. Наш автор осведомлен о древней религии иранцев весьма хорошо. Достаточно подробно в его сочинениях говорится о Заратуштре (Зарадаште в арабской транскрипции), который, согласно зороастрийской традиции, жил в VI в. до н.э. и основал зороастpизм. До этого, как считает Масуди, иранцы поклонялись звездам. На самом деле религиозные воззрения иранцев, впоследствии оформившиеся в зороастризм, возникли гораздо раньше предполагаемого времени жизни Заратуштры. Гаты, древнейшая часть Авесты, вопреки зороастрийской традиции складывались в течение длительного времени. В этом памятнике имеются различные пласты, соответствующие разным этапам развития иранских племен. Иранцы издавна поклонялись огню, который в зороастризме стал считаться порождением доброго божества Ахурамазды, ведущего непримиримую борьбу против злого бога — Анхра-Манью. Оба они являются сыновьями «бесконечного времени» — бога Эрвана. В конце времен, как верили зороастрийцы, состоится страшный суд, после которого противники доброго Ахурамазды подвергнутся вечным мукам.

Из Исфахана Масуди двинулся еще дальше на юг — в город Истахр, который расположен рядом с древней столицей Ирана Персеполисом. Здесь внимание путешественника привлек зороастрийский храм, превращенный ко времени посещения Истахра Масуди в мечеть Сулаймана, где, однако, сохранились старинные изображения лошадей и каких-то фантастических животных, которые Масуди с интересом разглядывал. По словам Масуди, в мечети Сулаймана постоянно дует ветер, куда его якобы заключил этот библейско-коранический царь и пророк, наделенный даром повелевать джиннами — сверхъестественными существами. С именем Сулаймана (библейского Соломона) мусульмане связывали находящиеся недалеко от Истахра развалины древнего царского дворца в Персеполисе, который, как полагали во время Масуди, был возведен подвластными Сулайману джиннами. Возможно, что Масуди осмотрел также и расположенные неподалеку рельефы сасанидского времени, высеченные на южной оконечности скалистой горы Хусейн Ких, которые в то время считали изображением деяний легендарного иранского богатыря Рустама и называли по-персидски Накш-и-Рустам («Резьба Рустама»), Видимо, он также посетил и находящиеся в трех-четырех часах пути от Истахра три старинные башни, называемые местными жителями Кала-и-Истахр («Крепость Истахра»), в которых, согласно легенде, хранилась написанная золотыми буквами на двенадцати тысячах коровьих шкур Авеста, сожженная по приказу Александра Македонского, захватившего государство древних персидских царей — Ахеменидов, о чем также было известно Масуди.

Сам же Истахр во время посещения его Масуди был городом средней величины, площадью всего в одну квадратную арабскую милю (2 км2), пришедшим в упадок после арабо-мусульманского завоевания и отдавшим пальму первенства в провинции Фарс, где он расположен, Ширазу, до которого во времена Масуди надо было ехать из Истахра один день. Здесь путешественника ждала чрезвычайно интересная находка. В доме одной знатной персидской семьи, куда пригласили заезжего гостя, Масуди видел старинную рукопись некоего иранского исторического сочинения,