Яростно тру глаза, пока в них не начинают мельтешить мушки. Потом замечаю, что миссис Палмер, повернувшись в кресле, смотрит на меня.

– Тайлер, – мягко улыбается она, отнимая от уха телефон, – мистер Хейз просит тебя зайти.

Зачем я понадобился школьному психологу? Джейк рассказывал, что мистер Хейз вызывал его на той неделе из-за плохих оценок, но у меня-то оценки хорошие. И сам я в полном порядке.

Сонливость как рукой сняло. Поежившись, откладываю ручку и иду к выходу. Половина учеников строчат в тетрадях, а остальные наблюдают за мной. Оборачиваюсь к Дину. Тот приподнимает брови, безмолвно интересуясь, почему психолог хочет меня видеть. В ответ пожимаю плечами и, опустив голову, выхожу из класса.

До этого я был у мистера Хейза только раз, в прошлом году. Тогда он опрашивал поголовно всех учеников, кто куда собирается поступать, как будто всерьез считал, что мы, семиклассники, уже определились с будущей профессией. Я ответил, что не знаю, но скорее всего буду работать в папиной фирме. Так хочет отец.

Перед кабинетом мистера Хейза застегиваю толстовку, чтобы скрыть пластырь на шее, и, глубоко вдохнув, стучусь.

Через несколько секунд дверь распахивается.

– А, Тайлер! Спасибо, что зашел, – улыбается мистер Хейз и отступает назад, давая мне дорогу. Я вхожу. – Садись, пожалуйста.

Сунув руки в карманы, присаживаюсь на краешек стула за большой старый стол и начинаю беспокойно притоптывать ногой. Мистер Хейз опускается в кресло напротив. Он намного моложе моего отца. У мистера Хейза темные глаза, вздернутый нос и густая щетина.

– У тебя сейчас урок истории, да? – сцепив руки и, как всегда, улыбаясь, заводит беседу психолог.

– Да.

Зачем он меня позвал? Я волнуюсь все больше и больше. Сжимаю кулаки.

– Успокойся, Тайлер. – Мистер Хейз доброжелательно смеется. Видимо, чувствует мое напряжение. – Все в порядке. Давай просто поговорим. Как у тебя дела?

– Как дела?

Я растерян. Зачем ему это? Вряд ли он сейчас действует по инструкции. Что я такого натворил?

Мистер Хейз слегка хмурится и откидывается на спинку кресла, внимательно глядя на меня.

– Учителя жалуются, что ты им грубишь, – объясняет он наконец. – И еще ты прогуливаешь физкультуру, так?

Ох… Ладони потеют. Вытаскиваю руки из карманов и начинаю нервно теребить пальцы.

– Я не… не грублю, – вру я. Слова застревают в горле.

– Хм… – Мистер Хейз утыкается в экран компьютера. – Невнимателен на уроке. Дерзит. В классе не работает. – Он снова переводит взгляд на меня. – При этом оценки у тебя по-прежнему отличные. Что происходит, Тайлер?

– Не знаю, – мямлю я, изучая столешницу.

На самом-то деле я все прекрасно знаю. Царапина на шее еще болит.

– С кем ты дружишь?

– С Дином Картером и Джейком Максвеллом.

Какая ему разница, с кем я дружу?.. Мистер Хейз продолжает буравить меня глазами.

– Значит, дело не в дурной компании, – бормочет он себе под нос. Секунду психолог молчит, вероятно, прикидывая, в чем еще может быть причина моего отвратительного поведения. – А есть в школе кто-то, с кем у тебя плохие отношения? Кто-то, о ком ты хотел бы мне рассказать?

Это что, допрос?!

– У меня нет ни с кем проблем, мистер Хейз, – четко и ясно произношу я и поднимаюсь со стула. Никаких проблем. Все в полном порядке. – Я возвращаюсь в класс. Вы сами сказали, что у меня отличные оценки. Мне нельзя пропускать занятия.

Мистер Хейз складывает руки на груди и, щурясь, смотрит на меня – обеспокоенно, но не сердито.

– Ну вот, а еще говорил, что не грубишь учителям. – Он тоже встает и делает шаг назад, к окну. Мне страшно, что, если так и дальше пойдет, он обо всем догадается. – А дома у тебя все хорошо?

Сердце испуганно замирает.

– Что вы имеете в виду?

Неужели он знает? Да нет, не может быть.

– Ну, например, твои родители часто ссорятся, и тебя это огорчает.

– Нет, они любят друг друга, – цежу я сквозь зубы.

Они и меня любят, оба. Отец слишком легко выходит из себя, просто не может сдержаться. Ведь он желает мне добра и мечтает о том, чтобы я добился успеха. Еще бы перестал меня лупить… Однако нельзя допустить, чтобы папу забрали от нас. От братьев. От мамы.

– Мне пора на урок, мистер Хейз. – Я шагаю к выходу.

– Тайлер! – снова окликает психолог.

Тяжело дыша, останавливаюсь, не оборачиваясь, и разглядываю дверную ручку.

– Если надумаешь, пожалуйста, обращайся. Помни: я здесь для того, чтобы тебе помочь, – тихо и ласково добавляет психолог. – Хорошо?

Зажмуриваюсь и, не отвечая, выхожу из кабинета. Сердито хлопаю дверью. Мистер Хейз врет. Он не может мне помочь. Никто не может.

Наши дни

Иден торопится за мной, как будто боится, что я уеду без нее. Ее волосы спадают волнами, подкрашенные губы блестят, глаза ярко подведены. Последние пару дней мы иногда сталкивались дома, но никто из нас не желал заговаривать первым. В воскресенье она назвала меня жалким. Конечно, Иден права, только я не хочу, чтобы она была обо мне такого мнения. Поэтому мне придется снова надеть маску. Буду вести себя как заносчивый кретин, каким все считают Тайлера Брюса.

– Что? – спрашивает Иден, и до меня доходит, что я слишком пристально ее разглядываю.

– Ну? – Я киваю на свою «Ауди Р8». Она всегда привлекает внимание. Хотя прежде я не подвозил Иден, наверняка она поняла, что́ у меня за машина. Только почему-то не выказывает ни удивления, ни восхищения. – Ты хоть знаешь, что это за автомобиль?

Иден обходит машину кругом и замечает логотип.

– «Ауди»? – равнодушно уточняет она.

– «Ауди Р8», – поправляю я, ожидая, что уж это ее впечатлит.

– И что? Надо хлопать в ладоши и прыгать от восторга? – фыркает Иден, складывая руки на груди.

Ну да, она же из Портленда, а там наверняка все жители – хиппи и ездят исключительно на велосипедах. Неудивительно, что Иден не догадывается, насколько это крутая тачка.

– Какие же вы, девчонки, бестолковые, – усмехаюсь я. – Ты упала бы в обморок, если бы услышала, сколько она стоит.

Мама тоже едва не упала в обморок, когда в прошлом году я объявил, что хочу такую машину. Сначала мама заявила, что не позволит мне спустить такую сумму на никчемную прихоть, однако через несколько дней сдалась. Наверное, решила, что «Ауди» меня порадует. Я и правда радовался, потому что большую часть этих денег отец заработал в своей гребаной компании, как говорится, потом и кровью, и было очень приятно потратить их на что-то очевидно бесполезное. Теперь я уже привык. К тому же никто не знает, что моей великолепной машине четыре года, переключатель скоростей вот-вот развалится и постоянно приходится менять тормозные колодки. Зато с виду все прекрасно.