Подаренные отцом новые ботинки нигде не жали, в кошельке лежали двести рублей, выданные родителями на кольца, поезд приходил так, что Ян успевал на службу без опоздания, а вечером его ждала Наташа, которой он должен сообщить самые хорошие новости.

_________________________________

* Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени П. Ф. Ле́сгафта (в описываемое в романе время ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта – Государственный ордена Ленина и ордена Красного Знамени институт физической культуры имени П. Ф. Лесгафта), основан в 1896 году в Петербурге как Временные курсы для подготовки руководительниц физического воспитания и игр, организованные Петром Францевичем Лесгафтом.

* * *

На душе было так светло, что Ян, здороваясь с Бахтияровым, улыбнулся, но тот отвел взгляд и быстро прошел мимо.

Колдунов пожал плечами, все-таки не настолько у них были плохие отношения, чтобы не здороваться, но решил не вникать в психопатический ход мысли профессора. Вина перед Соней иногда еще покусывала Яна, но тут ничего уж не поделать, да и вообще, наверное, не бывает такого, чтобы совесть твоя была полностью чиста и спокойна.

До начала работы оставалось еще пятнадцать минут, но в ординаторской толпился народ, обсуждая непонятную смерть пациентки на смене.

Ян решил не вмешиваться в дискуссию, но, когда достали снимок грудной клетки и прислонили к оконному стеклу, присмотрелся.

– Да что тут думать? – фыркнул он. – Вон, шестое ребро слева сломано, значит, разрыв селезенки.

– Высоковато для селезенки, – возразил Калинович.

– Давай не забывать, что быстрее всего можно умереть от кровотечения, а кровотечение это у нас в первую очередь что? Гинекология или селезенка, – Яну стало неприятно от собственного менторского тона, и он заткнулся.

– Соображаете, Ян Александрович, – ухмыльнулся Князев, входя в ординаторскую, – очень жаль, что вас вчера не было на работе, тогда, возможно, трагедии удалось бы избежать.

– Задним умом мы все крепки, – вздохнул Ян и пошел покурить, досадуя на свою несдержанность. Ведь мало что в жизни есть бесполезнее непрошеного совета, разве что совет, данный постфактум, когда изменить ничего уже нельзя.

В течение рабочего дня до него доходили какие-то обрывочные сведения, что дежурили опять без рентгенолога, а травматолог не разглядел на снимке перелом, который действительно был представлен тоненькой линией и вполне мог быть принят за тень легкого. Вроде бы сначала решили, что имеют дело с обычной подзаборной пьянью, поэтому отнеслись невнимательно, а когда она умерла, вроде бы оказалось, что нет, приличная женщина.

Князев сходил на вскрытие и вернулся довольный как черт. Честно говоря, Ян редко видел у него на лице столь счастливую улыбку.

– Поздравляю, Ян Александрович! Ваш диагноз с блеском подтвердился! – от избытка чувств он потрепал Яна по плечу. – Селезеночка, она, родимая.

Ян даже не стал спрашивать, почему он радуется. Хотя… По клинике тогда дежурил Бахтияров, и такая грубейшая ошибка серьезно снижает его шансы занять должность заместителя по лечебной работе. Можно сказать, сводит к нулю, если, конечно, грамотно раздуть скандал, а не замять, что при связях Сергея Васильевича вполне возможно.

Сделалось противно, что человеческая смерть становится разменной монетой в торге за место под солнцем, но Ян промолчал, понимая, что его замечания будут просто-напросто высмеяны. Князев был чужд морали, а морализаторство Ян вообще на дух не принимал.

Научный руководитель пришел в такое благостное расположение духа, что отпустил Колдунова домой сразу после официального окончания рабочего дня, и он поехал к Наташе в библиотеку, поскорее отчитаться о поездке.

В радостном нетерпении Ян вошел в читальный зал, но вместо невесты увидел за столом заведующую библиотекой Зою Иосифовну. Она строго следила, чтобы Ян с Наташей не позволяли себе никаких глупостей во вверенном ей учреждении, но иногда позволяла молодой сотруднице уйти пораньше, за что Ян ее очень уважал.

Увидев Яна, она вышла ему навстречу и взяла за локоть. Сердце екнуло.

– Наташеньки сегодня не будет, – мягко сказала Зоя Иосифовна, – у нее мама заболела.

– А что случилось?

– Не знаю. Она позвонила мне ночью вся в слезах, я так толком ничего и не поняла.

Ян сглотнул:

– А где она?

– Понятия не имею. А разве она не связывалась с вами?

– Я был в дороге. Извините.

Он поскорее побежал домой. Там никого не было. Ян проверил везде – никакой записки.

Закурил. После нескольких глубоких затяжек в голове прояснилось, и он сообразил, что, если бы Наташа позвонила Васе, тот бы давно нашел способ с ним связаться.

Беда почти всегда приходит без предупреждения и бьет наотмашь, и даже когда ее ждешь, она подкрадывается с другой стороны. Не всегда можно устоять на ногах и сразу понять, что нужно делать, как спасти человека и спастись самому.

До боли стиснув кулаками виски, Ян слегка пришел в себя. Что делать? Сидеть и ждать звонка от Наташи? Или ехать искать ее… где? Куда госпитализировали Полину Георгиевну?

Выкурив еще одну сигарету, он оставил Васе записку, чтобы тот, как придет, сидел дома и принимал все звонки, и поехал к Наташе домой. Он не рассчитывал застать ее, но надеялся, что соседи могут что-то знать.

Открыл ему дед в тельняшке, скорбно покачал головой и сказал «дома» так мягко, что Ян все понял.

Постучавшись и не дождавшись ответа, Ян толкнул дверь и в темноте не сразу разглядел Наташу, свернувшуюся клубочком поверх одеяла. Осторожно он подсел на край кровати и погладил ее по плечу. Она не ответила, но взяла его руку и пожала.

– Наташа, что нужно делать? – спросил Ян.

– Уже ничего, – сказала она хрипло, – все завтра. Только я не знаю что…

– Я знаю. В какой больнице?

– У вас.

Сердце тоскливо сжалось. Неужели он сегодня смотрел снимок и спорил о причине смерти не абстрактного человека, а Полины Георгиевны, женщины, которая еще два дня назад поила его чаем и выспрашивала о новых методиках лечения детских грыж?

Ян вышел в кухню, с помощью деда заварил чаю, насыпал побольше сахару и принес Наташе. Она не стала пить, но Ян сказал, что надо, это как лекарство, потому что силы им еще понадобятся.

Потом раздел Наташу и уложил в постель. Наверное, полагалось что-то говорить, но Ян не мог придумать ни одного слова, от которого ей стало бы хоть чуть-чуть легче.

Он просто сел рядом на полу. Чуть позже в дверь поскребся дед, предложил бутылочку валокордина, которую Ян взял с благодарностью, и тут же накапал Наташе двадцать капель.

Вскоре она уснула, а он сидел на полу и ждал, чтобы она не была одна, когда проснется.