– Как это «уже рассчитались»? – Ольга перевела непонимающий взгляд на своего спутника. Сведя к переносице темные брови, она с негодованием смотрела на довольного Сергея. —Так не поступают. Зачем ты это сделал? Я должна была вернуть свой долг.

Наклонившись к ее розовому ушку и еле сдерживаясь, чтобы не поцеловать его, он заговорщицки прошептал: «Ты в России, моя дорогая. У нас не принято, чтобы девушка платила. Как там говорится, «В Риме поступай как римляне, или еще проще – в чужой монастырь со своим уставом не ходят». И отодвинулся от греха подальше, чтобы ненароком не поцеловать или не прикусить пленительное ушко. «Давай, надевай свой пуховик. Прогуляемся немного»

– Но я не хочу быть тебе обязанной! – возмущенно заявила Ольга, развернувшись лицом к своему спутнику и глядя в его смеющиеся серые глаза.

– А я хочу, чтобы ты мне была обязана. – Негромко и неожиданно серьезно ответил он. И сощурился лукаво. – Вот приеду к вам в Европу – там ты за меня и заплатишь. – И, поднимая оброненную перчатку, добавил: – Фиалки не забудь. А то Моранди обидится.

* * *

Серая ноябрьская Женева встретила Ольгу непрекращающимся ветром, вызывающим соответственный настрой: переждать, вытерпеть, углубиться в накопившиеся за время отсутствия дела. На следующий день, вернувшись после работы домой, она долго сидела за столом, не замечая, что совсем уже остыл чай, что посыпанные сыром спагетти затянуло тягучей пленкой. В балконную дверь билась ветка акации, корни которой накрепко удерживал тяжелый горшок из зернистого гранита. На экране беззвучно работающего телевизора строкой бежали новости, наигранный драматизм ведущих отсутствие звука делало даже забавным. Выходить из дома не хотелось.

Поддавшись сумрачному настроению, Ольга отключила телефон. Только ли непогода сделала ее вялой, рассеянной, непривычно пассивной? Или с новой силой дало себя знать пережитое разочарование, крах надежды найти родных? Милая заботливая Катя, ее трогательное семейство, Сергей – все это осталось в России, вполне досягаемой, но все-таки очень далекой. В любом случае надо было собраться и потихоньку переместить воспоминания в дальние-пре-дальние уголки памяти. Растрогал соскучившийся по хозяйке (а еще больше – по дому и привычному укладу жизни) кот Матюша, рысцой бегущий в прихожую при звуке поворачиваемого в замке ключа.

К удачному стечению обстоятельств можно было отнести отсутствие Джеймса (по делам в Йоханнесбурге) и Режин, по ротации откомандированную в Нью-Йорк. «Все к лучшему – узнав об этом, с неожиданным облегчением подумала Ольга, – не перед кем о поездке отчитываться».

Было бы преувеличением сказать, что на месте ее закружил водоворот событий, но постоянство офисной рутины и хлопоты, связанные с капитальным ремонтом многоквартирного дома, в котором она жила, отнимали массу сил и времени. Приходилось вводить в курс дела новую коллегу, сообразительность и профессиональное мастерство которой заставляли ежечасно сожалеть об отсутствии Режин.

Дни летели незаметно. Усталость, перенесенный на ногах грипп брали свое, предновогодняя шумиха в магазинах вызывала легкое раздражение: в помещениях лилась сладкая музыка, витали пряные цитрусовые ароматы, но на лицах покупателей царила скорее озабоченность, чем предпраздничное оживление. Столбик термометра упорно двигался вверх, зима запаздывала и отсутствие снега на ближних горах отодвигало на неопределенное время вылазки на лыжах. Вишенкой на торте стало ДТП, в котором пострадала верная Хонда. Виноват был грубо парковавшийся водитель, но из-за сильно помятого крыла машину пришлось сдать на несколько дней в гараж. Ольга купила абонемент и стала ездить на городском транспорте.

Чистые и просторные женевские трамваи могли бы служить лицом любой рекламной кампании в пользу общественного транспорта, и вне часа пик трамвайные поездки становились просто приятным времяпровождением. Вот и в этот раз в трамвае было много свободных мест и Ольга устроилась на ближайшем сидении. Напротив, у окна сидела довольно молодая, одетая во все серое женщина с вышитой яркими цветами сумкой, на коленях держащая клетку. Сидящая в ней птица внимательно слушала то и дело обращающуюся к ней хозяйку.

Ольга перевела взгляд на пассажирку, занявшую место рядом, через проход. Дама в зрелом возрасте, в руках – сумка–переноска, откуда выглядывала нервно облизывающаяся собачья мордочка. «Ну-ну, малышка – преувеличено заботливо оповестила окружающих о своем драгоценном грузе его владелица – мы скоро приедем домой и мы будем кушать что-то очень вкусненькое». Дама почмокала губами, щедро оформленными яркой розовой помадой, и победно огляделась вокруг, как бы приглашая свидетелей тому, насколько заполнена и обеспечена ее может кому-то и кажущаяся одинокой жизнь.

«Ну вот, в этой компании только нас с Матюшей и не хватает» – нажимая кнопку выхода, невесело подумала Ольга. «Сумка с цветочками имеется, а помады поярче придется прикупить». Перед выходом обернулась и лучезарно улыбнулась даме, гордо держащей прямую спину.

Вечером, когда она, освободив обеденный стол, приготовилась подклеить отколовшийся угол рамки, позвонил вернувшийся Джеймс. Честно говоря, его приезду Ольга даже обрадовалась. Договорились встретиться в баре, хотя он и предлагал приехать к нему «на стаканчик совершенно умопомрачительного южноафриканского Шардоне».

Закрепив склейку, она подошла к гардеробу, стала перебирать вешалки, выбирая одежду, и неожиданно поймала себя на том, что ей безразлично, что надеть и как выглядеть. «Эй, подруга – обратилась она к изображению в зеркальной дверце, пнув себя кулаком в скулу для убедительности –у тебя что, батарейки сели? С чего это страдать вздумала?» И она решительно сняла с плечиков малиновую блузу с обманчиво глухим воротом и глубоким разрезом на спине.

* * *

– Отлично выглядишь! – Джеймс задержал поцелуй дольше положенного при встрече. Пропуская Ольгу вперед, скользнул взглядом по ее фигуре, довольно улыбнулся, заметив распахнутую на спине складку.

– Тебе, как всегда, мохито? – Он сделал знак бармену и уселся поудобнее. Пожал плечами, показывая неуместность ее вопроса о своей командировке. «Что мне рассказывать? Дела, скучнейшие семинары, немного по стране поездили. В гольф поиграть практически не удалось – график был плотный. Ничего примечательного – лучше какой-нибудь видовой фильм скачать» – проговорил он равнодушно, хотя в этой командировке приятные моменты имели место быть с завидной частотой, Но не про Аделаиду-шоколадку же ей рассказывать! Хотя там есть что и вспомнить, и рассказать, и продемонстрировать.

Пощелкал ногтем по стойке, наклонился поближе. «Может быть, ты лучше расскажешь? Как все прошло, моя снежная королева? Удалось встретиться с дядей?» По правде говоря, никакого желания выслушивать все эти славянские мелодрамы у него не было, но одними коктейлями Ольгу не расшевелить, тут поговорить надо, сочувствие выказать.

Стараясь спокойно рассказывать о своей поездке, Ольга не смогла – и не пожелала придерживаться бесстрастно-ироничного тона, который был визитной карточкой ее английского приятеля – и который очень нравился ей вначале. О любых событиях и персоналиях (исключая себя) Джеймс повествовал с легкой насмешливой улыбочкой, всем своим видом демонстрируя собеседнику, что иная, серьезная тональность разговора – удел людей скучных и недалеких. В этой манере крылась одна из причин неприязни, которую, стараясь не показывать, испытывала к нему покойная Пилар. Ольга нервничала, сломала, покрутив, соломинку для коктейля, говоря о том, как нелегко ей было принять крушение своих надежд, как помогла ей Катя, какой заботой окружила, как делала все возможное, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Против обыкновения, Джеймс слушал ее вдумчиво, соглашался, покачивая головой, даже гладил по руке, задерживая пальцы на запястье.