поправил его Дюк. — На свободной трассе у нас будет слишком мало шансов уйти от них живыми. Они просто размажут нас об асфальт, накроют деревянной крышкой, споют по нам панихиду в свои рации — называй это как хочешь. Но как только мы покинем пределы города, они, не раздумывая, откроют стрельбу по нам, Фрейзер. Нас отправят прямиком в кювет на скорости около восьмидесяти миль в час.

— Не беспокойся, Дюк. Все под контролем, — утешительным тоном сказал ему Фрейз, и его взгляд блеснул каким-то странным огоньком.

Они ураганом промчались по мосту. В какой-то момент одна из полицейских машин вырвалась вперед на половину корпуса и стала прижимать Дюка к отбойнику. На удачу в этот момент последняя опора моста осталась позади, и дорога расширилась на одну полосу вправо. Дюк успел уклониться в сторону, переключил передачу коробки скоростей и ударил по педали газа. Автомобиль вырвался вперед, словно бегун на дальней дистанции, ускоряющий бег, когда до финиша остается совсем немного.

Впереди показался перекресток. Запрещающий сигнал светофора нацелил свой яростный красный глаз прямиком на Дюка. У стоп-линии в томительном ожидании зеленого света дымили выхлопными газами несколько машин.

— Я бы на твоем месте пристегнулся, Фрейз, — посоветовал ему Дюк, и на его лице проступила злорадная ухмылка. — И знаешь… Мне нравится то, что мы делаем с тобой сейчас. Никакие таблетки от доктора Кларка меня так не успокаивали, как эта бешеная гонка.

— Я сделаю это, старина.

Сзади клацнула застежка ремня. «Сейчас!» — приказал чей-то голос в голове Дюка, и когда до светофора оставалось около пятидесяти ярдов, Дюк, резко дернув руль влево, вылетел через сплошную линию разметки на чужую полосу, лишь чудом проскочив мимо встречного автомобиля. Визг тормозов и последующий за ним удар поведал о том, что один из полицейских автомобилей не смог повторить подобного трюка. Губы Дюка растянулись в улыбке еще шире. Перекресток. Нажав на оповещающий об опасности на дороге звуковой сигнал, он с пронзительным гулом проскочил пересечение широких дорог, протиснувшись в пространство между двумя машинами, едущими друг за другом на порядочной дистанции. И вновь расчет оказался верным. Еще один полицейский патруль выбыл из игры. Автомобиль врезался в гражданский, перевернув его на крышу. От сильного удара двигатель и топливные шланги полицейской машины вышли из строя. На асфальт брызнуло масло и бензин. Огонь вперемешку с дымом вырвался из-под капота и угрожающе затрещал. Двое покалеченных от столкновения полицейских без сознания пребывали в горящем железном саркофаге, захлопнувшемся над ними тяжелой крышкой. Лицо одного из них было обагрено кровью, бегущей тонкой струйкой из рассеченного лба под козырьком форменной фуражки. Второй поник головой между рулевым колесом и вмятой внутрь дверью. Вскоре раздался взрыв бензобака, автомобиль оторвался от асфальта на несколько дюймов, и огонь охватил его жаркими объятиями. Третья полицейская машина каким-то чудом избежала подобной участи и продолжала преследование Дюка и Фрейзера. Голос из громкоговорителя перестал выдвигать требования о немедленной остановке «форда сиерра».

Оказавшись в тихом квартале с аккуратными одноэтажными домиками слева и длинным решетчатым забором с колючей проволокой, бегущей по верхнему краю, справа, Дюк на миг прислушался к себе. Жалости к пострадавшим в аварии патрульным и простым водителям он почему-то не испытывал и это его слегка удивило. Что-то в поломавшемся мозгу отторгало это чувство наряду с другими, не менее важными и значимыми для него, что всегда характеризовали его как честного и порядочного человека. Достойного прекрасной во всем Одри… Нет, он вдруг просто стал другим. По щелчку невидимых пальцев. Верный спутник держащегося на волоске у старухи Дюка, называемый инстинктом самосохранения, бесследно пропал. Он даже не пытался робко поднять трясущуюся руку из-под школьной парты, чтобы попроситься выйти за дверь навсегда, оставив бесполезный теперь портфель в кабинете. Он улетучился в один момент перед въездом на мост, когда Дюк принял решение уйти из этого мира настолько ярко, как никогда не светилась ни одна звезда на небе над крышей их с Одри дома. Даже тогда, когда родился малыш Брюси…

Полицейская сирена нарастала. Нет, в унисон слились сразу несколько звуковых сигналов. Дюк бросил в боковое зеркало взгляд. Еще две патрульные машины подключились к преследованию. Их снова было три. Три красно-синих мерцающих маячками быстрых железных светляка. Дюк прибавил ходу. Спидометр показывал уже семьдесят пять миль в час. Автомобили ураганом пронеслись по кварталу, минуту назад утопающему в вечерней тишине, встревожив ревом сирен расслабленных у телевизоров жителей. Дремлющие на толстых сучьях густых вязов воробьи вспорхнули в небо от громкого шума и пронеслись темным колышущимся облаком над низкими крышами, уже остывшими после захода жаркого солнца. Их шумная стая на какой-то момент заслонила тусклый серп полумесяца своими пернатыми тельцами, но вскоре пропала из поля зрения, и лунное светило вновь показалось на небосводе. В домах захлопали двери, и высыпавшие на улицу люди лишь недоуменно пожимали плечами, переглядываясь друг с другом. Затем все они исчезли в своих жилищах, и было слышно, как торопливо защелкиваются замки на дверях.

«Форд сиерра» вошел в последний поворот, почти не сбавляя скорость. Машину занесло, но руки Дюка, крепко сжимающие руль, справились с задачей. Автомобиль слегка накренился влево, оторвав на секунду от дороги оба колеса с правой стороны, и благополучно помчался дальше. Они выехали на шоссе, освещенную дорожными фонарями на высоких столбах, что были расположены друг от друга на расстоянии двадцати пяти ярдов и тянулись до самого горизонта, насколько хватало глаз. Движение автомобилей здесь было вялым, но все же несколько таких дымили выхлопными трубами впереди и поблескивали габаритными огнями.

До Грейнджерских полей и радиовышки, возвышающейся над ними точно маяк высотой около ста тридцати футов, оставалось чуть больше мили. К той вышке вела проселочная дорога, по обеим сторонам заросшая розовым клевером, желтыми сорными цветками осота и целым морем дикой лесной растительности. Радиовышку обслуживали нечасто, в основном, только когда случались неполадки с антеннами и электроприборами, закрепленными на трех самых верхних секциях. Дюк знал это место.

В то далекое время, когда последний из семейства Грейнджеров отправился на покой, а поля задичали и затем перешли в собственность города, здесь и выросла металлическая башня передачи радиосигнала. Подъезд к ней тут же перегородили железным шлагбаумом — два врытых в землю столба по обеим сторонам дороги с длинной трубой, прилаженной к одному из них, которая поворачивалась на специальной петле, открывая монтерам проезд. С течением лет шлагбаум покосился и проржавел, и в какой-то момент его просто убрали. Ориентиром для нужного съезда с шоссе, ведущему к радиовышке, теперь стало черное, сгоревшее лет