Приказ сопровождался столь небрежным и недвусмысленнымжестом, что Анна подчинилась не раздумывая. Все еще содрогаясь от того, что ейдовелось выслушать, она выскочила из кабинета и поспешила вернуться в класс.

Так вот какой жертвы от нее ждали! Она должна поступитьсявсем, даже Николаем… Но это свыше ее сил! Да она и не желала губить собственнуюлюбовь. Она не обязана отчитываться перед ними в своих чувствах! И они невправе требовать этого от нее! Она не желает добровольно превращаться вбезумную фанатичку, живущую исключительно ради балета! Теперь-то Анна этопонимала. Ей вовсе не улыбалось повторить судьбу мадам Марковой и дожить достарости, не зная ничего, кроме танцев, не имея ни детей, ни мужа, ни хотя бысветлых воспоминаний – помимо выступлений на некогда знаменитых спектаклях,память о которых давно превратилась в прах!

Однажды она попыталась рассказать об этом Николаю иобъяснить, чего от нее ожидают наставники в балетной школе, однако он наотрезотказался ей верить. А ведь это было правдой – от нее требовали именно такойжертвы! Им нужно было окончательно завладеть ее душой и заставить отказаться отНиколая! Но Анна не поступится своей любовью, чего бы это ни стоило.Вспыхнувший в ней гнев вызвал новый прилив сил и желание работать и доказать своеправо на Николая. Теперь она начинала первую разминку в четыре часа утра, азаканчивала заниматься не раньше десяти вечера. Она почти не ела, не спала, неотдыхала – лишь упрямо повторяла знакомые упражнения, выжимая из своего телавсе возможное и даже невозможное. Ведь именно этого самоотречения добивались отнее непреклонные учителя… И когда две недели спустя мадам Маркова снова вызвалаее к себе в кабинет, Анна выглядела осунувшейся и бледной, как после болезни.

Анна не имела представления о том, что ей придется выслушатьна этот раз. Наверное, просто прикажут собрать вещи и незамедлительноубираться. Пожалуй, оно и к лучшему. Все равно она вымотана до предела, а отНиколая нет ни слуху ни духу – впору сойти с ума. Он ответил лишь на первое ееписьмо… И вдруг Анна подумала: а что, если все остальные письма так и осталисьнеотправленными?! Все воспитанники балетной школы складывали свои письма наспециальном столике в передней, так же делала и она. Кто поручится, что ееписьма не отобрали и не выбросили в корзину? С этими невеселыми мыслями Аннаперешагнула порог кабинета – и обмерла от счастья при виде его. Да, это былНиколай, и, судя по всему, он о чем-то мило беседовал с мадам Марковой. А когдауслышал, что вошла Анна, обернулся и посмотрел на нее с улыбкой. От одного еговида у нее сладко заныло в груди, а ноги стали ватными и непослушными.

– Как вы здесь оказались? – удивленно спросилаона. Уж не собрался ли Николай рассказать мадам Марковой об их тайне?!

Но по его многозначительному взгляду Анне стало ясно, чтоэто не так. Тем не менее ему было понятно ее недоумение и то, что нужно какможно быстрее объяснить свое присутствие в этом кабинете, чтобы Анна не сделалакакой-нибудь ошибки во время их беседы при посторонних.

– Мадемуазель Петровская, согласно желанию государяимператора я приехал сюда, чтобы справиться о вашем здоровье. Поскольку с техпор, как вы покинули нас, мы не получили никаких известий, государь захотелубедиться, что у вас все в порядке. Его супруга, императрица, оченьволновалась, не стало ли вам хуже. – Он как можно непринужденнее улыбнулсямадам Марковой, и той ничего не осталось, как изобразить верноподданническуюулыбку. Впрочем, она тут же поспешила отвести взгляд.

– Разве вы не получали моих писем? Ни одного моегописьма?

К полному ужасу Анны, он лишь отрицательно покачал головой.

– Я оставляла свои письма вместе с общей почтой, какобычно. Наверное, их почему-то не отправили.

Мадам Маркова с преувеличенным вниманием разглядывала что-тоу себя на столе.

– Но вы по крайней мере здоровы? У вас очень бледныйвид, и вы сильно похудели с тех пор, как уехали от нас. Боюсь, вы слишкомизматываете себя, Анна. Я угадал? Вам нужен щадящий режим после столь тяжелойболезни.

– Ей следует привести в порядок свое тело, – резковмешалась мадам Маркова, – и приучить его к обычным нагрузкам. Она и такуспела позабыть все, что умела. – И она сама, и Анна понимали, что этонеправда. Однако Николая не так-то просто было сбить с толку.

– Я уверен, что ей очень быстро удастся восстановитьпрежнюю форму, – заявил он как ни в чем не бывало, – но это совсем незначит, что следует истязать свой организм. Полагаю, что вы, мадам Маркова,отдаете себе в этом отчет, – продолжал Николай с вежливой, но увереннойулыбкой опытного врача. – А теперь не оставите ли вы нас с пациенткой наминуту наедине? У меня для нее есть личное послание от их величеств.

Против этого трудно было возражать, и мадам Марковойволей-неволей пришлось выпустить их вдвоем из своего кабинета, хотя она нескрывала недовольства. Достойная дама явно что-то заподозрила, но не могла суверенностью обвинить Николая в переменах, произошедших в характере Анны, ивынуждена была молчать. Тем не менее она сама распахнула перед ними дверь, иАнна повела Николая наружу, в небольшой палисадник перед парадным. На улицебыло довольно прохладно, и ей пришлось накинуть шаль, чтобы не озябнуть втонком трико. При виде ее болезненной худобы и бледности у Николая тоскливосжалось сердце, но он не мог позволить себе обнять и утешить любимую на глазаху чужих людей.

– Ты не заболела? – прошептал он, усаживаясь рядомс Анной на садовой скамейке. – Я ужасно скучал без тебя… и беспокоился,потому что долго не получал вестей.

– Они наверняка перехватывали мои письма. Отныне мнесамой придется их отправлять. – Хотя одному Богу известно, как ей удастсяулучить хотя бы минуту, чтобы выскочить из школы. – Что-нибудьслучилось? – с тревогой спрашивала она, не в силах скрыть счастливуюулыбку. Как это прекрасно – повидать его вновь! – У тебя все в порядке,Николай?

– Конечно, Анна… Я так тебя люблю… – Он говорилэто тихо, но с тоской и болью… Николай и сам не ожидал, что будет так страдатьвдали от любимой.

– Я тоже люблю тебя, – отвечала Анна, и влюбленныетесно переплели руки.

Им было невдомек, что сверху из своего окна за ними украдкойнаблюдает мадам Маркова, досадуя на то, что не может подслушать ни слова из ихразговора. Однако она отлично видела, что парочка держится за руки, и этогобыло достаточно, чтобы утвердиться в своем подозрении. Тонкие губы хозяйкибалетной школы гневно сжались. А Анна продолжала:

– Ты еще не поговорил с Мери?

Николай нахмурился, но все же заставил себя ответить:

– Через пару дней после твоего отъезда.

Судя по его виду, ничего хорошего это не сулило. Аннамоментально почуяла неладное и загрустила.

– Что же она сказала?

О, Мери успела наговорить ему очень много, и начатая тогдасловесная дуэль тянулась и по сей день. Но Николай был тверд в своем решенииидти до конца и выиграть.