За три недели до Рождества их семья понесла ужасную потерю.Самый младший и самый любимый из братьев Анны сложил свою голову на фронте, вбою под Молодечно, и она очень тяжело переживала его гибель в дни своегопоследнего выступления на сцене и все еще не пришла в себя от горя, когдаНиколай приехал в Санкт-Петербург, чтобы доставить ее в Царское Село, вмаленький гостевой домик. Он очень сопереживал ее утрате. Воспоминания о братепричиняли ей острую душевную боль, и даже Алексей заметил, что она выглядитнепривычно грустной, когда рассказывал родителям о своем первом визите к толькочто приехавшей гостье.

Однако волшебное таинство Рождества не могло оставить Аннуравнодушной, и мало-помалу она стала оттаивать в обществе Николая, беседуя сним обо всем на свете и обмениваясь книгами – совсем как прежде. Как и прошлымлетом в Ливадии, он не скрывал, что остается здесь ночевать. У них было вдовольвремени, чтобы поговорить о своей любви и вспомнить о том, как хорошо им бываловдвоем, – вот только о будущем им нечего было сказать друг другу. Мерипродолжала щеголять своим жестоким и необъяснимым упрямством. Тем не менееНиколай начал присматривать подходящий домик. Он собирался отложить немногоденег и купить его для Анны, чтобы она могла жить вместе с ним, не прекращаязанятий балетом. Но оба понимали, что на это уйдет время, и скорее всего времянемалое, пока все устроится так, как им бы хотелось. Анна уже дала слово исебе, и ему, что продолжит выступления до конца сезона, а может быть, и наследующий год.

Однако вскоре после возвращения в балетную школу онапочувствовала себя больной. У нее окончательно пропал аппетит, и когда Николайприехал в Санкт-Петербург в конце января, то попросту ужаснулся при виде еебледности и худобы.

– Ты перенапрягаешься, – как всегда, возмутился они на сей раз не дал себя так легко успокоить. – Если ты не уйдешь сама,они просто изведут тебя непосильным трудом!

– От танцев еще никто не умирал! – Анна попыталасьулыбнуться. Только бы Николай не догадался, как плохо она чувствует себя насамом деле! Ему и так хватает тревог из-за Мери и из-за очередного рецидива уАлексея. Пусть решает свои проблемы и не отвлекается на ее здоровье.

Но недомогание нарастало с каждым днем, и пару раз Анна чутьне свалилась в обморок прямо в классе. Лишь каким-то чудом ей удалось скрытьэто от остальных, никто даже не подозревал, что ей так плохо. К февралю Аннаослабла настолько, что однажды утром едва нашла в себе силы подняться спостели.

Тем не менее и на этот раз она не посмела отказаться отобычной нагрузки. А когда мадам Маркова увидала Анну, та сидела на скамье возлестены с закрытыми глазами и посеревшим от слабости лицом.

– Ты что, опять заболела? – осведомилась мадамМаркова язвительным тоном. Она по-прежнему не могла и не желала смириться сосвязью своей ученицы и молодого лейб-медика. Хозяйка балетной школы не считаланужным скрывать свое отвращение к этому факту, и Анна все еще оставалась внемилости.

– Нет, я здорова, – слабо возразила Анна. Однакомадам Маркова встревожилась и стала присматриваться к ней более внимательно.Через несколько дней на вечерней репетиции Анне опять едва не сделалось дурно.Наставница моментально заметила это и успела ее поддержать.

– Вызвать тебе врача? – предложила она болеемягким тоном. Честно говоря, Анна явно выкладывалась на репетициях сверх всякоймеры, и все же уязвленное самолюбие мадам Марковой не позволяло признать, чтотанцовщица давно расплатилась со своей школой по всем долгам. И она продолжалаобращаться с Анной жестоко и безжалостно, но сегодня даже ей не удалось бызакрыть глаза на то, что балерина серьезно больна. – Может, ты хочешь послатьза доктором Преображенским? – уточнила мадам Маркова, отчего Анне сталоеще хуже.

Конечно, она была бы только счастлива лишнему поводуповидаться с Николаем, но вовсе не собиралась его пугать, поскольку понимала,что заболела не на шутку. После перенесенного ею гриппа прошло уже больше года.Но за те десять месяцев, что Анна провела в балетной школе, ей приходилосьпереносить нечеловеческие нагрузки, которые могли окончательно подорвать еездоровье, как и опасался Николай. Теперь у Анны постоянно кружилась голова,каждый кусок буквально застревал в горле и тут же просился обратно, и над всемпреобладала застарелая гнетущая усталость. Она с трудом передвигала ноги и всеже заставляла себя танцевать каждый день по шестнадцать – восемнадцать часовкряду. Каждый вечер казался ей последним, она ложилась спать с мрачнымпредчувствием, что больше никогда не проснется. И когда ночью она просыпаласьот приступа тошноты и не имела сил даже на то, чтобы подняться и пододвинуть ксебе таз, ей все чаще приходило в голову, что Николай был прав. Наверное, вконце концов балет действительно станет причиной ее безвременной смерти.

Прошло еще пять дней, когда Анна не сумела заставить себяподняться с кровати. Ей было слишком плохо и совершенно все равно, что скажетмадам Маркова и каких врачей она станет звать. Анна желала одного: чтобы ее небеспокоили и дали спокойно умереть. Жаль, конечно, что перед смертью ей вряд липозволят попрощаться с Николаем. Интересно, от кого он узнает о том, что еебольше нет?

Она не знала, сколько пролежала вот так, вполубессознательном состоянии. При каждой попытке приподнять отяжелевшие векикомната начинала медленно вращаться перед глазами, и в какой-то миг ейпоказалось, что она задремала и видит во сне, будто он стоит рядом с кроватью.Угасавшее сознание твердило, что этого не может быть. По-видимому, она попростубредит, как тогда, во время лихорадки от гриппа. Она даже слышала его речь:Николай звал ее по имени и что-то говорил, а потом обратился к мадам Марковой.Кажется, он возмущался, почему за ним не послали раньше.

– Она сама не захотела приглашать вас, – отвечалпризрак мадам Марковой.

И тогда Анна попыталась сфокусировать взгляд: пусть к нейявился всего лишь фантом, плод больного воображения, но он так похож на ееНиколая! Вот он берет ее за руку и считает пульс, а потом наклоняется к самомулицу и с тревогой спрашивает, слышит ли она его.

Все, на что у нее хватило сил, был слабый, едва заметныйкивок.

– Нам следует немедленно отвезти ее в больницу, –произнес фантом очень четко. Но зачем, разве у нее снова лихорадка?

Доктор и сам пока не разобрался, что с ней такое. Ясно былоодно: Анна болела давно, и болела тяжко, отчего совершенно утратила аппетит ивот уже много дней почти ничего не ела и не пила. И теперь оказалась на гранигибели от истощения. Николай не мог смотреть на нее без слез.

– Вы, мадам, извели ее непосильным трудом! –воскликнул он с тихой яростью. – И если она умрет, вам придется сполнаответить за это и передо мной, и перед государем императором! – добавилдоктор, насилу сдерживаясь.

И пока Анна осмысливала то, что он говорил, до нее дошло,что это вовсе не сон, а настоящий, живой человек. Это действительно былНиколай.