– И это странно. Что за болезнь возникает ни с того ни с сего? Галлюцинации, бред, потеря памяти – как удобно для убийцы.

– Вы же не разбираетесь в психических заболеваниях.

– Верно, не разбираюсь.

На этом Додо обычно умолкал, и его задумчивое молчание всякий раз настораживало Аду. Коль скоро он не спешил делиться с нею, оставалось предполагать, что он замышляет нечто опасное.

Новый, 1921 год встретили скромно, скорее по инерции, памятуя о прежних, дореволюционных торжествах – с шампанским, гимном «Боже, Царя храни» и загадыванием желаний, которые непременно сбывались. Теперь желание у всех было одно – вернуться в Россию. Невысказанное, сокровенное и абсолютно несбыточное… Другое дело Рождество – его праздновали два дня, пригласив на «Виллу Рено» друзей и соседей.

В столовую большого чижовского дома отовсюду снесли столы и стулья. Старая Ванда достала из своего сундука кружевные скатерти и серебряные канделябры. Хозяйки сервировали уютный домашний ужин. Перед самым приходом гостей зажгли рождественскую елку, которую накануне нарядили девочки. Ада с удовольствием помогала им клеить цепи из цветной бумаги и развешивать восковых ангелочков с золотыми крылышками – разумеется, подальше от парафиновых свечей. Гостей на зимней веранде встречала Таня. Оставив верхнюю одежду в шкафу, они шли здороваться с Вандой Федоровной, и каждый получал по маленькому подарку из-под елки.

Последней в столовую вплыла, отдуваясь, Елизавета Эмильевна Принц. Необъятная, в старомодном чепце, она с порога заметила Марусю и громогласно воскликнула:

– А, Мария Николаевна! Как продвигается расследование убийства?

Голоса разом смолкли, все посмотрели на гостью, а Маруся, покраснев, залепетала:

– Я давно и думать об этом забыла. Это было… летнее приключение. Забавы ради… – она бросила виноватый взгляд на мать и покраснела еще сильнее.

Елизавета Эмильевна подняла пухлый указательный палец и назидательно произнесла:

– Убийство, милочка, не предмет для забавы. На этой самой даче несколько лет назад барышню ударили по голове и сбросили в пруд. Кому-то сошло это с рук.

Гости переглядывались – кто озадаченно, кто испуганно. Некоторые понимающе обменивались снисходительными улыбками. И тут заговорил Додо:

– А я вот убежден, что убийца должен быть наказан, так или иначе. Пусть он избежал уголовного суда, но есть еще общественное осужденье, которое иному хуже тюрьмы. Я выясню, кто и зачем убил ту барышню, и вы – все вы – узнаете правду!

– Ваша решимость похвальна, батенька. Да только возможно ли изобличить убийцу спустя столько лет? – усомнился старик Шпергазе.

Додо самодовольно улыбнулся уголком рта:

– Полагаю, возможно. И я собираюсь кое-что для этого предпринять в самое ближайшее время.

Ада, нервно кусая губы, оглядывала собравшихся. Многие, особенно барышни, смотрели на Додо с восхищением. Но не Пекка Саволайнен – он одним взглядом мог кого угодно превратить в айсберг. Стараясь не думать, на что еще способен бывший садовник Чижовых, Ада последовала примеру гостей, которые по приглашению Ванды Федоровны стали занимать свои места.

Разговлялись окороком и пирогами с разными начинками. За полночь столы раздвинули, освободив место для танцев. Пластинки, принесенные Нежинской, ждали своей очереди возле граммофона. Старики Шпергазе, Ванда Федоровна и Ольга Владимировна Щепанская сели играть в вист. Бательт и Принц торговались о цене на кур:

– Помилуйте, Альберт Иваныч, у меня лучшие куры в поселке. Ваше предложение просто смехотворно.

– Милейшая Елизавета Эмильевна, да нынче никто не даст за ваших кур больше, чем я. Уж поверьте. Я вам по-соседски уступаю.

Ирина Александровна, мать Лизы, оказалась в обществе Юлии Сергеевны, которая только и ждала возможности заполучить новую слушательницу. Правда, уже к концу второго стихотворения портниха начала клевать носом.

В кругу танцующих сразу сложились три пары с постоянными партнерами – Владимир Федорович и Лиза, Маруся и «пан Щепаньский» и супруги Саволайнены. Ада танцевала попеременно то с Додо, то с Сашей Чижовым. Мальчик танцевал и с Таней, когда ее партнер Буби, сын Бательта, выходил на открытую веранду выкурить папироску.

Когда Саша, в очередной раз смешно расшаркавшись, побежал к Тане, Ада огляделась в поисках Додо и заметила, как он уносит на кухню поднос с грязной посудой. Собрав несколько пустых тарелок, Ада выскользнула следом.

Додо опускал большое блюдо в таз с водой и обернулся, когда она вошла.

– Раз уж вы объявили об этом всем, может, наконец, расскажете, что вы задумали?

– Извольте, – Додо забрал у нее тарелки. – Мне стало интересно, как возникают психические расстройства. Вы были правы, Ада Михайловна, я совершенно ничего не знаю о шизофрении. Каковы ее симптомы? Можно ли их с чем-нибудь спутать?

Во взгляде Ады отразилось недоумение:

– Даже если это поможет понять, что именно произошло с Сашей, ответить на ваши вопросы может только психиатр.

– Полагаю, доктор Яковлев подойдет как нельзя лучше. Помните, Мария Ивановна упоминала, что он лечил ее брата? От одного дачника, Радковича, который несколько раз ходил через границу, я узнал, что год назад лечебница доктора Бари перешла в ведение Петроградского здравотдела. Теперь это психиатрическая больница № 5. И что вы думаете? Петр Васильевич Яковлев остался на прежней должности! А посему я собираюсь побеседовать с ним.

– Но… – растерявшись, Ада ляпнула то, что было и так очевидно, – это же в Петрограде.

– В Петрограде, – подтвердил Додо и даже бровью не повел. – На Пятой линии Васильевского острова. Через неделю Владимир Федорович снова заделается контрабандистом. Я отправлюсь с ним, переночую на своей квартире и разыщу Сашиного врача.

Пока Ада обдумывала его слова, за дверью скрипнула половица, однако в кухню никто не вошел. Додо мыл посуду, тихонько насвистывая бразильский матчиш.

– Я не буду вас отговаривать, – скрепя сердце наконец вымолвила Ада. – Но мы еще вернемся к этому разговору.

Она ушла в столовую, оставив Додо домывать тарелки. Проходя мимо Юлии Сергеевны и Ирины Александровны, Ада расслышала сиплое бормотание последней:

– Негоже незамужней барышне уединяться с мужчиной.

В ответ раздался негромкий смех Нежинской:

– Уверяю вас, душенька, господин Брискин для Ады Михайловны совершенно безопасен.

От этого замечания Аде сделалось грустно. Между тем у елки Маруся обучала всех желающих фокстроту. Желающих, впрочем, было немного. Саволайнены стояли в стороне и что-то вполголоса обсуждали, а Таня и Саша обнаружились на зимней веранде, куда Ада вышла за шалью. Мальчик рисовал в Танином альбоме, сама же она, польщенная неожиданным вниманием, нетерпеливо заглядывала через его плечо. Ада приблизилась, чтобы рассмотреть рисунок. Это был женский портрет с несоразмерно большими глазами, прорисованными тщательнее, чем всё остальное. Саша рисовал, как обычно рисуют дети. Прерывистые линии местами продавили бумагу, некоторые детали были обведены по контуру несколько раз. Несовершенство наброска ничуть не огорчало Таню.

– Саша нарисовал меня, – с