– Обязательно, – киваю я. – Для меня и Богдана Васильевича. Хватит тянуть время. И так там уже ответчица обалдела. Петиции какие-то в сети публикует.

– А вы с нами не останетесь? – ноет кто-то из сотрудников.

– Сами отметите. А мне сладкое нельзя. И самолет ждет…

– Тимофей Сергеевич, – осторожно замечает Татьяна. – Мне кажется, Литвин нам что-то недоговаривает…

– Ему же хуже, – морщусь раздраженно. – Наши деньги я с него всегда стребую. А вот будет ли толк от поездки зависит от искренности клиента.

– Все свободны, – ленивым взмахом руки отпускаю сотрудников.

– Тимофей Сергеевич, – задерживается на секунду Сорокин. – Я хотел бы обсудить…

– Некогда, Андрей, – вздыхаю мученически. – Мне тут по срочняку надо кое-что сделать. В Шанск приедешь. Все обсудим.

И как только недовольный зам выходит, нахожу в айфоне сообщение от Манучаровых.

Снова изучаю список и, быстро открыв известный онлайн-магазин, накидываю в корзину самые дорогие позиции. Две кроватки с шифоновыми пологами и коронами, пеленальный столик, развивающие коврики, странные карусельки с музыкой, бамбуковые пеленки и многоразовые эко-памперсы.

Пройдясь по всем пунктам, тщательно проверяю, ничего ли я не забыл. Отправляю содержимое корзины Лере и звоню следом.

– Проверь все, Лерочка. Если что-то не понравится, напиши.

– А ты когда приедешь? – спрашивает робко. – Просто все такое дорогое. Есть же более демократичные модели…

– Нам нужно самое лучшее, – замечаю с улыбкой. Моя жена явно не транжира. – Другие варианты моим дочерям не подходит…

– Их не надо сильно баловать, – замечает вскользь. Но в голосе уже сквозит недовольство.

– А кого надо? – спрашиваю игриво.

Лера фыркает возмущенно. А мне становится смешно.

Я тебя все равно переиграю! Приучу к сытой жизни. Пожалуй, мне это доставит удовольствие.

Да и на кого деньги тратить, если не на семью.

«Ты Лере не забудь признаться, что вы женаты», – подсказывает мне здравый смысл.

«Ага, сейчас!» – фыркаю негодующе. Мне еще взрыва мозга не хватало. Все постепенно решится. Само собой.

Меньше знаешь, крепче спишь!

– Тимофей, так нельзя, – пыхтит мать моих детей.

– Я через пару дней вернусь, Лерочка. И мы все обсудим. Я так понимаю, выписка нам пока не грозит?

– Виктор Петрович сказал, что пока дети нужный вес не наберут, он нас не отпустит, – вздыхает она.

– Ну и правильно, – соглашаюсь весело и добавляю серьезно. – Лера, меня пару дней не будет. Смотаюсь в командировку и вернусь.

– А далеко? – тоскливо интересуется она.

– В Иваново, – вздыхаю я, как будто меня гонят на Колыму. – Изучай пока список. Можешь дополнить, – решительно меняю тему.

Я еще не привык доверять Лере. Да и обсуждать по сотовой связи личные проблемы Паши Литвина не собираюсь. Мало ли кто там ухо приложил.

Через пару часов мы вместе с Даном вваливаемся в мою городскую квартиру. Буквально на пять минут. И неожиданно понимаю, что меня тут ничего не держит. Да и не тянет особо в новомодный пентхаус. Как-то тут все кажется нежилым и слишком пафосным. Эти черные люстры, мраморные полы…

Пустая квартира навевает сейчас тоску. Сколько прошло как я отправился в Шанск? Чуть больше недели? Жизнь закрутила такое сальто, что теперь кажется вечность.

Еще раз бегло осматриваю свое жилище. Оно же совершенно не пригодно для детей! Самый центр, загазованные улицы. Минимум безопасности. О чем я думал, когда покупал тут квартиру?

– Ты хоть подготовился или снова в облаках витаешь? – криво усмехается Богдан, наблюдая за мной как коршун.

– Дорогой почитаю, – морщусь я, кивая на портфель. – Умного учить, только портить.

И когда самолет отрывается от земли, внимательно вчитываюсь в каждое слово. А дойдя до показаний ответчицы, сжимаю кулак, силясь не заорать на весь салон.

Мне бы сейчас Литвина. Я бы этому уроду врезал! Какого использовать меня втемную?!

– В гостиницу? – спрашивает меня водитель, как только мы садимся в присланную тачку.

– Нет, – отрезаю решительно. – Мне нужно в колонию.

– Лучше завтра, на свежую голову, – морщится водитель. – Вроде вечер уже.

– Да неважно. Пока будем ехать, я договорюсь с начальством… – замечаю небрежно и снова пролистываю документы.

«А мог бы и не заметить?» – усмехаюсь мысленно.

– Вы же по делу Ивановой, – вздыхает водила. – А там у колонии пикеты. Нужно подготовиться.

– Они вооружены? – интересуюсь насмешливо.

– Кто? Пикетчики? Нет, конечно, – машет он руками.

– Тогда чего мне бояться? Едем!

Сложив документы в портфель из крокодиловой кожи, задумчиво смотрю на белые поля. До самого горизонта снег. Ничего больше не видать в сумеречном мареве. Прикрываю глаза, стараясь продумать стратегию. Но ничего не клеится, к чертям собачьим! Если бы я поехал до Нового года, то обязательно решил бы вопрос в пользу Литвина. А сейчас мне нужно подумать. Посмотреть в глаза истице и задать главный вопрос.

Но в любом случае я не намерен участвовать в грязных играх Литвина и разлучать ребенка с матерью не позволю…

Тачка медленно тормозит около ворот колонии. И не успеваю я выйти из машины, как ко мне наперерез кидается какая-то толстая баба.

– Ах ты сволочь! Приехал молодую мать засудить?! Дитя у нее отнять?! – кричит она, накидываясь на меня с кулаками. Ухожу от удара и тут же мне на голову обрушивается сзади другой.

Только бы не упасть. Затопчут!

Богдан с водителем уже оттаскивают от меня обезумевшую женщину. И только сейчас я замечаю журналистов с камерой.

Отличная провокация! Даже я до такой не додумался бы.

Тяжелая металлическая калитка открывается, пропуская нас внутрь. Поднимаю глаза на зарешеченное небо. Каждое движение глазных яблок сопровождается дикой болью.

Хорошо меня приложили, нечего сказать!

Чуть прикрыв глаза наблюдаю, как передо мной открываются двери. Показываю дотошному лейтенанту адвокатскую ксиву и не слушая причитаний Богдана, решительно прохожу в камеру для допросов.

Маленькую худенькую девушку приводят почти сразу же. Садится напротив. Смотрит вызывающе.

– Я вам ничего не скажу!

Вздергивает подбородок.

– У меня только один вопрос, – внимательно вглядываюсь в печальное личико. – Ты умеешь водить машину?

– Нет, – мотает она головой. Охает изумленно. И шепчет заговорщицки. – Я даже никогда за рулем не сидела. Мне страшно…