Результаты вскрытия тела Ане Ларрасабаль подтвердили первые предположения Пердомо, сделанные в тот вечер, когда он осматривал еще неостывшее тело скрипачки. Причиной смерти послужила церебральная аноксия, вызванная удушением с помощью предплечья, а токсикологические анализы не выявили ничего значимого. Однако изучение под микроскопом арабских букв, которые убийца написал кровью на груди жертвы, дало действительно интересные результаты, и криминалисты попросили инспектора зайти к ним, чтобы прокомментировать их ему лично.

— Как всем известно, — начал объяснять сотрудник отдела, вкладывая слайды размером со страницу в негатоскоп, — у арабов не только совершенно отличный от нашего алфавит, но они к тому же пишут справа налево. Это определяет общий характер письма и способ начертания каждой буквы. Всего существует восемнадцать основных форм букв, которые несколько варьируются в зависимости от того, связаны они с предыдущей буквой или последующей. В результате получается двадцать восемь букв алфавита, которые могут сочетаться с одной, двумя или даже тремя точками, расположенными над или под каждым знаком, но здесь нам важно, каким образом перемещается перо по бумаге.

Слайды уже были закреплены вертикально на белой матовой поверхности, и криминалист включил флуоресцентную лампу, чтобы просматривать изображения.

— Чтобы составить слово «Iblis», которое по-арабски значит «дьявол», убийца должен был употребить пять знаков. Вот слово целиком.

Оно состоит из букв:

На этом слайде мы видим увеличенную первую букву, «син»:

Араб написал бы ее следующим образом: начав с крайней правой точки двойного «v», затем вывел бы большое «U», не отрывая пера, одним движением.

Криминалист помогал объяснению, рисуя в воздухе указательным пальцем букву «син» так, как она должна быть написана. Пердомо заметил, что в этом странном окружении, создаваемом белым нереальным светом лампы, у криминалиста, в то время как он объясняет, голова слегка покачивается вверх и вниз, словно плавник дельфина. Так как он очень редко моргал, глаза его напоминали рыбьи, и это создавало впечатление, будто смотришь на какое-то существо в аквариуме.

— При изучении под микроскопом обнаружилось, что эти буквы написаны слева направо, как это сделал бы западный человек, — заключил эксперт.

Фосфоресцирующий свет негатоскопа начал мигать, несомненно, из-за плохого контакта, и криминалист наградил аппарат крепким ударом по верхней части.

— Могу я посмотреть изображения, полученные с помощью микроскопа? — спросил Пердомо, отметив, что удар подействовал. Примерно так же его отец в свое время награждал тумаком старенький черно-белый телевизор, когда у того сбивалась настройка.

Криминалист вручил ему несколько фотографий размером в страницу, на которых можно было различить текстуру крови.

— Видишь? — сказал криминалист. — Плотность краски (в данном случае это собственная кровь жертвы) уменьшается слева направо, а не наоборот. По мере того как обмакнутый в кровь палец движется по коже этой бедняжки, он мажется меньше, из-за того что кончается краска.

— Другими словами, убийца не араб, — в изумлении воскликнул инспектор.

— Мое личное мнение, что кто-то хотел нас надуть, заставить поверить в то, что убийство — дело рук фанатика-исламиста.

— Из этого же следует, что убийство не было спонтанным, а хладнокровно задумано хитрым преступным умом.

— Не таким уж хитрым. Убийца совершил ошибку, написав это слово слева направо.

— Это единственная его ошибка, потому что вы не нашли больше ни одной улики: ни волос, ни отпечатков пальцев, ни волокон одежды.

— Ошибаешься, инспектор, ведь он оставил след, который я тебе продемонстрировал, а именно свой образ действий. Очень немногие могут искусно задушить человека с помощью предплечья, — сказал криминалист, выключив свет в комнате и погасив лампу. — Я разговаривал с судебным врачом (еще до того, как ты включился в расследование), и он сказал мне, что неопытный душитель наверняка стал бы сжимать руками горло. Это не только причиняет жертве страшную боль, но всегда вызывает неистовое сопротивление с ее стороны и обычно заканчивается разрывом гортани и переломом подъязычной кости. Тогда бы у нас были частицы кожи и даже крови убийцы под ногтями скрипачки. Вместо этого убийца использует предплечье, чтобы пережать сонную артерию и яремную вену, не прекращая доступа воздуха, и провоцирует сначала церебральную ишемию, а затем смерть.

— Скажи мне, по мнению врача, можно понять, был убийца левшой или правшой?

— Нет, и нельзя узнать, мужчина это или женщина: чтобы пережать кровоток, не нужно обладать большой силой. Чтобы ты понял, скажу, что при удушении нужно нажать на гортань с силой более пятнадцати килограммов; чтобы блокировать яремную вену, достаточно двух килограммов давления, а чтобы проделать то же самое с сонной артерией, около пяти. Но несомненно, человек, которого ты ищешь, занимался боевыми искусствами и, возможно, уже убивал раньше тем же способом.

Вернувшись к себе в кабинет после визита к криминалистам, Пердомо обнаружил, что его дожидается младший инспектор, Вильянуэва. Сразу же после появления Пердомо в УДЕВ у них состоялась краткая напряженная беседа, и с тех пор они не обменялись ни словом. Вильянуэва был среднего роста, лет сорока пяти, с буйными, совершенно седыми волосами. Он всегда носил кричащие галстуки, словно восполняя этим отсутствие индивидуальности. Пердомо считал его законченным приспособленцем и был убежден, что, пока он пользуется покровительством комиссара Гальдона, Вильянуэва не только не осмелится ставить ему палки в колеса, но еще и попытается сделать вид, что готов служить инспектору верой и правдой.

Во всяком случае, на словах.

Бывший конфидент Сальвадора держал в руке папку с рабочими записями и уликами, которые группа убитого инспектора успела собрать до его трагической гибели.

— На днях я обещал тебе сотрудничество, Пердомо. К тому же меня вызывал Гальдон, — сказал он мелодичным голосом, в котором слышалась покорность.

— Я не просил Гальдона нажимать на тебя. Мне хватит, и даже с избытком, того, что ни ты, никто другой из людей Сальвадора не будете лезть и мешать мне.

Младший инспектор двинулся к дверям, но его задержал голос Пердомо, решительный и звучный, как молоток судьи при вынесении приговора:

— Минутку. Что за чертовщина на этом листе?

Инспектор достал из папки машинописную страницу с десятком фамилий, среди которых одна была женская, причем вписанная от руки.