шкафчики с продуктами. А потом, когда наткнулась на готовые смеси для пирогов и кексов, как-то само собой получилось, что я завелась с тестом для кекса.

В принципе, можно было особо и не колдовать: взять сухую смесь, развести водой, вылить в форму и запечь. С таким любой мужик, даже мой отец, не умеющий толком обращаться с кухонной утварью, справится. И я так поняла, что набор продуктов на кухне был рассчитан как раз на таких, не умеющих толком готовить. Потому что основу продуктового набора составляли полуфабрикаты, которые можно было запечь, разогреть или сварить, и они были готовы к употреблению. Но на кухне имелись и некоторые продукты, хранящиеся в камере глубокой заморозки. Рассмотрев их наличие, я хитро усмехнулась. Кулинарного шедевра не выйдет все равно. Но вкусное и питательное домашнее блюдо вполне могло порадовать того, кто привык к полуфабрикатам.

Спустя примерно полтора часа по кухне витал аппетитный аромат горячей выпечки, смешиваясь с запахом свежезаваренного фруктового чая. А я жмурилась от удовольствия, сидя за столом: пирог со сливочно-творожным кремом получился на загляденье. На уроке кулинарии с таким пирогом я бы точно получила бы высшую отметку по домоводству! А уж Диллон вообще не может не оценить!

Прибрав все за собой и оставив пирог на видном месте, прямо по центру стола, я с решительным видом отправилась в комнату. Сидеть на кухне надоело, да и вообще… После того, что между нами произошло, мне было неловко, я испытывала дискомфорт. А игнорирование моего присутствия парнем только усугубляло неудобство. Так пусть этот пирог послужит инструментом к нашему с Диллоном примирению. По-хорошему, конечно, следовало бы извиниться, но Диллон уже столько раз меня обижал и оскорблял, что то, что я сегодня ляпнула, можно рассматривать как «око за око».

В комнате стояла такая тишина, что мои собственные шаги показались оглушительными. Настолько громкими, что у меня родилось желание замереть на месте, а потом начать красться к кровати на цыпочках. Порыв оказался настолько сильным, что я почти взмокла от усилий заставить себя идти как обычно. Спина чесалась. Казалось, Диллон смотрит в упор неодобрительным взглядом и вот-вот рявкнет, что хватит шуметь. Так что когда я наконец добралась до цели и плюхнулась на край своего ложа, испытала невероятное облегчение. Будто сбросила с плеч бетонную плиту.

Осторожно переведя дух, украдкой покосилась в сторону второй кровати, опасаясь напороться на пристальный взгляд в упор. Еще скажет, что шпионю за ним! Глянула и застыла. Как-то я не брала в расчет то, что Диллону, в общем-то, на меня наплевать, что я для него — ненужный, лишний груз, кандалы на ногах. И что он абсолютно не переживает о нашей размолвке. Думала, что когда я зайду в комнату, он сорвется и снова убежит на кухню. А там мой пирог… И свежий чай… Он растает и простить мою глупость. Но, повернувшись на бок, лицом ко мне, парень безмятежно спал.

При виде спокойного, расслабленного, даже безмятежного лица Диллона меня накрыло очень странное чувство. Накатила обида, словно это парень был передо мной виноват, а не я перед ним, раздражение, что все мои усилия пропадают напрасно, ведь пирог уже зачерствеет, а чай остынет, когда Диллон проснется, и одновременно я испытывала облегчение оттого, что приговор моим поступкам откладывается на неопределенное время. Подобрав колени к груди и тихонько вздохнув, я устроилась поудобнее на краю кровати, стараясь не таращиться слишком пристально на лицо спящего парня. Вот только взгляд, будто намагниченный, возвращался назад снова и снова, стоило лишь мне только отвлечься на какую-то мысль.

Сложно сказать, сколько я так просидела. Тело опутало какое-то странное, полусонное оцепенение. Грань между сном и реальностью смазалась. И я едва не свалилась на пол, когда под потолком вдруг раздался противный, дребезжащий звон.

Испугалась не только я. Диллон подскочил даже не за секунду, за одно краткое как вздох мгновение перетек из положения «лежа» в вертикальное и метнулся к входной двери, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы. Резинки не наблюдалось, и пепельно-русые взлохмаченные пряди свободно падали ему на спину, плечи и лоб. Откинув их двумя руками назад, Диллон оглянулся и нашел меня взглядом. На какой-то миг показалось, что он хочет что-то сказать или скомандовать, но в этот момент открылась входная дверь, и все внимание парня сосредоточилось на пришельце.

На пороге, в открывшемся темном проеме двери, стоял низкорослый, наверное, на голову ниже меня, крепыш с абсолютно лысой головой и цепким, почти сканирующим как у дроидов взглядом темных глаз. Эти глаза поначалу впились в меня, почти причиняя физическую боль острым, внимательным взглядом. Потом переметнулись на Диллона, давая мне возможность рассмотреть татуировку над правым ухом в виде какой-то хищной ящерицы, распахнутую клетчатую рубашку на могучих плечах, черную майку под ней и нелепо-широкие для роста вошедшего, держащиеся на одном только ремне, джинсовые штаны.

— Бруно! — с облегчением выдохнул Диллон, отрывая меня от изучения незнакомца. — Ну наконец-то! Рад, что ты жив и невредим!

— Фейк! — темные глаза вновь прибывшего цепко оглядели Диллона с ног до головы. — Как ты, брат? Нэтти сказала, ты был ранен, попросил аптечку…

Я заметила, как дрогнул в улыбке уголок губ Диллона:

— Ай! Пустяки! — взмахнул он рукой. — По глупости подставился под лазерную эпиляцию. Уже все хорошо. Продемонстрировать?

Лицо пришедшего было словно каменная маска, напрочь лишенная мимики. Но после слов Диллона о том, что уже все хорошо, из темных глаз ушло напряжение, в них засветились какие-то темные и теплые огоньки. Он шагнул вперед и обнял Диллона, крепко хлопнув того по спине:

— Хорошо!.. Но ты бы уже завязывал рисковать своей шкурой!..

Диллон хмыкнул в ответ, но отстранятся не стал. Тоже стиснул гостя в крепких объятиях. Неужели этот Бруно тоже его родной брат? У меня как-то в голове это не укладывалось, слишком уж они были разными.

— Обязательно! Но сначала помогу отцу разобраться с той историей и отомстить за мать. Ты же знаешь, отец просто одержим идеей мести. Да и я не прочь прекратить крысиную возню вокруг холдинга, не хочется всю жизнь прожить, ожидая удара в спину.

Бруно отстранился первым, крепко ухватил Диллона за плечо:

— Кстати, про удар в спину: идем на пищеблок, почирикаем. Есть кое-какая информация.

Диллон, не сопротивляясь, позволил Бруно закрыть входную дверь и увлечь себя в сторону подсобных помещений. На меня ни один, ни другой даже не глянули. Словно я — пустое место. Скрылись в полутемном коридорчике, будто были в комнате одни, будто бы меня здесь