— Что с вами случилось? — удивился Дронго. —Вы с кем-то подрались?

— Нет, — засмеялся Андрей, — просто занесинфекцию. Еще в Испании. Врачи наложили повязку.

— Напрасно он смеется, — вставила Катя. — Мнепришлось вести его к врачу и ждать, пока тот обработает рану. Но, кажется,антибиотики не особенно помогают.

— Лучше купите «октонисепт», — предложилДронго, — он очень эффективен. Запишите название и поищите в аптеках.

— Как вы сказали? — оживился Бондаренко. — Язапомню.

— Запишите, — повторил Дронго, — это оченьхорошее лекарство. Кстати, мое приглашение все еще в силе. Вы хотитеотправиться со мной?

— Куда? — спросил Андрей, оглянувшись на супругу.

Та нахмурилась:

— У нас еще выступления, — не очень уверенно сказалаона.

— Знаю, — кивнул Дронго, — но они начнутсячерез два часа. Мы успеем выпить кофе или бокал хорошего французского вина.Какое вино вы любите?

— А где вы найдете свободные места? — вместоответа спросила она. — Все кафе вокруг заняты. Мы уже обошли весь квартал.Здесь столько людей, ни одного свободного столика.

— Но у нас есть целых два часа, — напомнилДронго. — Вам не кажется, что мы могли бы поехать в какой-нибудь болееизвестный ресторан? Например в «Фукетс».

— Где он находится? — поинтересовался Бондаренко.

— На Елисейских полях, — любезно ответилДронго, — это самый знаменитый ресторан во Франции. Во время Каннскогофестиваля сюда приезжают звезды на один вечер, чтобы встретиться в Париже. Итогда ресторан закрывают. Кстати, при входе мы увидим таблички с их именами.

— Вы бывали на Каннском фестивале? — спросилАндрей.

— Нет, — улыбнулся Дронго, — конечно, нет. Нознаю это по рассказам очевидцев и по газетным статьям.

Он не стал рассказывать молодым людям о том, что произошлотри года назад во время юбилейного, пятидесятого, Каннского фестиваля, когдафильм Клинта Иствуда был показан с трехчасовым опозданием, а сам Дронго едва непогиб. Им этого знать совсем не обязательно.

— Давайте поедем, — настаивал Дронго, — яугощаю.

— Ну зачем мы будем вас беспокоить? — вставилМикола. — Посидим где-нибудь рядом в кафе. Найдем свободные места.

— Быть в Париже и не побывать в «Фукетсе»! —притворно ужаснулся Дронго. — Мы едем немедленно! Я остановлю такси.Только нужно предупредить кого-нибудь из организаторов, что мы уезжаем всевместе, вчетвером, и вернемся через час. Лучше сказать об этом Нелли Мёллер.

— Я ее предупрежу, — кивнула Вотанова и ушла.

Через минуту она вернулась. Дронго поднял руку, останавливаяпервое же такси. Но таксист, узнав, что нужно взять четверых клиентов,отказался.

— Нельзя сажать четверых, месье, лучше возьмите двемашины.

— Может, мы поедем в одной, а вы в другой? —предложил Микола.

«Только этого и не хватало, — подумал Дронго, заметив,что на них смотрят два польских поэта. — Они наверняка все расскажутЯцеку. Черт побери!» Он остановил следующий автомобиль. Но водитель такжеотказался везти четверых пассажиров.

— Возьмем две машины… — снова начал Микола.

Дронго решительно поднял руку. Третье такси остановилосьрядом с ними. За рулем сидел негр.

— Сейчас я его уговорю, — улыбнулся Дронго ипросунул голову в машину. Он сделал страшное лицо и шепотом сказал водителю,протягивая деньги: — Пятьсот франков, но мы едем вчетвером. И ни одноголишнего звука.

— Я понял, месье, — кивнул испуганный иодновременно обрадованный водитель, убирая вещи с переднего сидения.

— Садитесь, — пригласил Дронго, — ядоговорился.

Они разместились в салоне автомобиля, и через двадцать минутмашина затормозила у знаменитого ресторана. Дронго вышел первым.

— Посмотрите на таблички, — сказал он, кивнув взнак благодарности водителю.

— Вы, кажется, ему не заплатили, — отметилнаблюдательный Микола.

— Что вы, — засмеялся Дронго, — разве такоевозможно! Я оставил деньги на переднем сидении. Предлагаю сесть за столик изаказать бутылку хорошего вина. Здесь великолепный выбор. Я попрошу официантапринести нам карту вин.

Выбор был действительно великолепным. Официант принесбутылку вина в корзинке. Это было «Бордо» девяносто третьего года, так называемыйсорт «Медок». Официант проворно откупорил бутылку, принес мороженое, кофе.Дронго рассказывал смешную историю, когда увидел, как за одним из дальнихстоликов появился Эдгар Вейдеманис. Дронго, словно бы неловко задев рукойпакетик с сахарным песком, просыпал его и испачкал ладонь.

— Кажется, мне нужно помыть руки, — улыбнулся он,вставая из-за стола.

Вейдеманис поднялся почти одновременно с ним. Дронго вошел втуалет, когда дверца открылась и появился Эдгар.

— Что за срочность? — спросил Дронго. — Почемунельзя было подождать?

— Меня вычислили англичане, — объяснил Вейдеманисубитым голосом. — Они взяли меня вчера, когда я от тебя выходил.

— Узнаю их «джентльменский» стиль, — поморщилсяДронго, — сначала они забирают тебя, а потом пробуют договориться. Тывидел Планнинга?

— Да. Он знает, что я твой связной. Он вообще многоезнает. Но он не понимает, кто в вас стрелял и почему убили Густафсона.

— Только поэтому они тебя и схватили?

— Нет, не поэтому.

Вейдеманис, увидев, как в туалет вошел незнакомец, замолчал.Тот возился довольно долго, но оба упрямо молчали, пока он не вымыл руки и неушел.

— У них есть свои аналитические службы, — шепотомсказал Вейдеманис, — и есть некоторые данные, которых у нас нет. Планнингпросил, чтобы я тебе их передал.

— Они захватили тебя, чтобы проверить, на кого тыработаешь, — понял Дронго.

— Да. Они думали, что мы проводим обычную операциюСлужбы внешней разведки России. Мне даже сделали рентген, чтобы убедиться, чтоу меня была операция. Не знаю почему, но вид вырезанного легкого убедилангличан лучше всех моих слов. Они, видимо, считают, что такой тяжелобольнойчеловек не может работать в разведке…

— Не нужно говорить неприятные вещи, — перебил егоДронго. — Какие данные они тебе дали?

— На Густафсона. Он оказался еще большим сукиным сыном,чем мы думали.

— Это не так страшно. Теперь его грехами занимаютсянебесные судьи. Что еще они тебе сообщили?

— У нас есть один босниец, который скрыл некоторыефакты своей биографии. Он проходил сначала по спискам как военный преступник,но его дело не дошло до Гаагского суда. Кто-то изъял его документы. Англичанесейчас уточняют, кто и зачем это сделал.