— Почему упрекают? — удивился Дронго.

— Как вы думаете, что главное в нашем обществе? —в ответ спросила она.

— Только не совесть, скорее всего, деньги.

— Вот именно, поэтому в нашем обществе свобода дляиндивида включает в себя и свободу умирать с голода на улице. Про равенство мыдавно уже не говорим.

— Равенство без свободы — это солдатскаяказарма, — грустно сказал Дронго, — к сожалению, писатели из странВосточной Европы слишком хорошо это знают.

— Наверно, вы правы, — согласилась она, — ипоэтому мой идеал — это сочетание свободы и равенства. Возможно, это толькоидеал, но к нему нужно стремиться.

Дронго кивнул в знак согласия. Откуда этой женщине знать,что такое равенство, которым так гордились в социалистических странах.Равенство без свободы. Когда ты не имеешь права на собственное дело, на выборпрофессии, на выбор города, в котором хочешь жить, не имеешь права ездить зарубеж, когда захочешь. И множество других ограничений, делающих тебя формальноравным со всеми. И несвободным. Зато эта женщина прекрасно знала, что такоесвобода без равенства, когда она, еще совсем молоденькая, видела падениесалазаровского режима, принесшего так много горя ее стране.

Дронго прошел дальше. Разговор с португальской поэтессойотвлек его на несколько минут, но он увидел, как на другой стороне площадкипоявился Планнинг. На нем была темная куртка и темная кепка. Подойдя ближе,Джеймс поздоровался и прошел дальше. Дронго последовал за ним.

— Вы ведете себя не по-джентльменски, — сразузаметил Дронго. — Кажется, уже много лет существует негласнаядоговоренность между разведками не похищать представителей других спецслужб. Авы позволили себе такую выходку в центре Парижа. Не уверен, что ваши французскиесоюзники будут в восторге, если узнают о ваших действиях.

— Эдгар Вейдеманис официально не является российскимразведчиком, — нагло парировал Планнинг. — он всего лишь ваш личныйсвязной. А вы тоже, насколько мне известно, не состоите в штате какой-либоразведслужбы.

— Вы прекрасно поняли, о чем я говорю. Зачем вы вкололиему «сыворотку правды». Хотели его разговорить? Это еще и не гуманно, учитываятяжелую операцию, которую он перенес. А если бы он умер?

— Ладно, — недовольно согласился Планнинг, —я был не совсем прав. Но вы должны понять мои мотивы. Сначала исчезают нашижурналисты, потом нас обстреливают в Португалии. И, наконец, убийствожурналиста в Мадриде. Согласен, что он был сукин сын, но ведь кто-то оказалсяеще большим сукиным сыном. И мы ничего не можем узнать.

— Теперь вы уже все знаете…

— Ничего мы не знаем, — признался Планнинг, —ваш Вейдеманис ничего не рассказал. Он только говорил о важности вашего заданияи об угрозе со стороны какого-то убийцы. Вот и все, что нам удалось выяснить.Его, конечно, специально готовили в разведслужбе, обеспечивая психологическуюустойчивость. Он ведь раньше работал в Первом главном управлении КГБ СССР?Хорошего вы нашли себе помощника, Дронго, могу вас только поздравить.

— Давайте сделаем так, — предложил Дронго, —я даю возможность несколько реабилитироваться вашей службе, а заодно и выяснитьцелый ряд интересующих вас вопросов.

— Что я должен сделать? — недоверчиво уточнилПланнинг.

— Завтра утром наша группа уезжает в Лилль, но вселюди, которые жили в Мадриде на Гран Виа, попадут в определенный отель. У васбудет примерно около часа, чтобы проверить все чемоданы. Желательно недействовать топорно, а провести их сначала через рентгеновский аппарат напредмет обнаружения оружия или других нежелательных вещей. Результаты мы можемобсудить вместе, конечно, если вы согласитесь на подобное предложение.

Планнинг долго молча глядел на выступающих поэтов. Потомвздохнул и сказал:

— Не знаю, в чем тут подвох, но я согласен. Выубеждены, что там будут чемоданы всех подозреваемых?

— Убежден. Списки составлены таким образом, чтобысобрать в одном отеле всех нужных нам людей.

— Ясно, — кивнул Планнинг.

Он молчал целую минуту, а затем, обернувшись к Дронго,спросил:

— Как вам это удалось? У вас есть помощники и в этом«Экспрессе»?

— Просто я договорился с одним человеком, которыйпользуется расположением другого, — дипломатично ответил Дронго.

— Хорошо, — сказал Планнинг, — считайте, чтомы договорились. Завтра я сообщу вам результаты наших проверок. А как мыузнаем, в какой отель повезут эти чемоданы?

— «Ибис де Вилль» в Лилле, — ответилДронго. — До свидания, Планнинг. Надеюсь, вы все сделаете аккуратно, чтобыя постарался забыть ваш прокол с Вейдеманисом.

Планнинг гневно фыркнул, но не рискнул ничего сказать. Вотель Дронго и все остальные вернулись в половине первого ночи. Пацоха сидел вбаре, наблюдая за входившими и выходившими.

— Испанцы вынесли сумку, — сообщил он, — исловак Дивжак нес фотоаппарат. Так мне показалось. Больше ничего не было.

— Я остаюсь вместо тебя, — предложилДронго, — иди наверх и отдохни. В пять утра вернешься меня сменить. Завтранаши чемоданы проверят, и мы, возможно, узнаем что-нибудь новое.

— Ты никуда не отлучался? — спросил Яцек.

— Пил кофе с украинцами. Можешь узнать у них. Я всевремя был вместе с ними. Кстати, нас видели и польские поэты.

— Надеюсь, ты не врешь, — сказал Пацоха, —иначе мне будет трудно тебе доверять. А как ты договорился насчет чемоданов?

— Позвонил и договорился. Ты мне скажи, все полякитакие подозрительные или только ты у нас такой особенный?

— Все, — без тени улыбки отрезал Пацоха, входя вкабину лифта.

Дронго прошел в бар и уселся напротив бармена. Ему придетсясидеть здесь долго, до пяти утра, пока не закроется бар. Он попросил стаканапельсинового сока. И развернул газету, надеясь спокойно досидеть до утра. Уголбара занимала угрюмая компания немцев. Их сборная по футболу проигрывала наЧемпионате Европы все ключевые матчи и практически потеряла шансы выйти вчетвертьфинал. В другом углу находились двое словенцев, которые о чем-то шумноспорили. Дронго не обращал внимание ни на первых, ни на вторых. Он просматриваланглийские и итальянские газеты. Примерно через полчаса в бар спустились двеженщины. Первая — Виржиния Захарьева, красивая молодая женщина из Болгарии. Небольше тридцати пяти лет, мягкие лучистые глаза, коротко стриженые каштановыеволосы, круглое лицо, ямочки на щеках. Вторая — Дрогана — представлялаЮгославию. Высокая, статная, с красивыми длинными ногами, роскошными длиннымиволосами и хорошей фигурой. Впечатление несколько портили глаза, вернее, мешкипод глазами. Ее улыбка была грустной и доброй одновременно. Она знала несколькоязыков и пользовалась в «Литературном экспрессе» негласным восхищением мужчин.Встречаются женщины, рядом с которыми любой мужчина чувствует себя спокойно иуютно.