– Ты… его…

– Идемте, – и я махнул рукой журналисту. – У нас еще будет время поговорить.

Тот спустился со ступенек, обошел хрипящего бандита и подошел ко мне.

– Глазам не верю…

– Все потом, а сейчас идемте.

– Но там Эрл.

Мне надоело ему что-то объяснять, поэтому я просто прошел мимо мусорных баков и вышел на улицу, ни секунды не сомневаясь, что журналист последует за мной. Эрл Уолш сидел в той же позе, в машине, в ожидании своей жертвы. Пройдя за его спиной, мы смешались с прохожими, затем дойдя до конца улицы, завернули за угол. Журналист, пока мы шли по улице, все же не удержался и пару раз оглянулся. Все это время мы молчали, но стоило дойти до следующего перекрестка, как журналистская натура не выдержала, и Шпиц просто засыпал меня вопросами:

– Кто ты такой, парень? Ты что, боксер? Откуда ты знаешь Райта? А кто тебе сказал обо мне?

– Сначала давайте найдем тихое место, чтобы мы могли спокойно поговорить. Я не местный, так что полагаюсь на вас, мистер.

Мой спокойный тон заставил его внимательно посмотреть на меня и вспомнить о правилах приличия.

– Извини меня, парень. Когда нервничаю, начинаю много болтать. Работа журналиста – это сплошные нервы. Как сказал мне один хороший знакомый, мои нервы, как хорошо натянутые гитарные струны, только почему-то на них играю не я, а все время кто-то другой. Есть в его словах правда! Есть. Мне тут пару дней назад звонили с угрозами, а теперь появились эти костоломы – братья Уолш. Понимаешь, я веду расследование… Впрочем, это неважно. Скажу честно: ты мне сегодня очень помог. Знаешь, я получил немалое удовольствие, глядя на эту грязную тварь. Как ты его приложил! От всей души спасибо тебе, парень! Погоди… Ты же говорил… Да-да. Насчет «тихого места»… – Шпиц огляделся по сторонам, а потом показал рукой влево. – Там, через улицу, есть сквер. Думаю, там мы могли бы поговорить.

Какое-то время мы шли и молчали, потом я решил, что журналист уже пришел в норму и можно начинать разговор:

– Меня зовут Майкл. Боксом занимаюсь три года. С Томом мы вместе приехали из Лас-Вегаса. Подружились, можно так сказать. Он обещал показать мне город, а тут его убили.

– Я Джозеф Шпиц, впрочем, ты это уже знаешь. Журналист газеты «Майами ньюс». Об этом ты уже тоже догадался. Так кто тебе сказал про меня?

В этот момент мы вошли в сквер и сели на лавочку в тени.

– Отец Тома. Мы с ним сегодня разговаривали.

– Как он?

– Держится.

Шпиц снова оглядел меня с ног до головы и задал вопрос, который мне уже порядочно надоел:

– Сколько тебе лет, Майкл?

– Пятнадцать.

– Ты давно знаком с Томом?

– Неделю.

– Более чем странный интерес у подростка к человеку, которого тот знает всего лишь неделю.

Мне уже надоело его многословие, поэтому я решил поставить наш разговор на деловую основу.

– Я помог вам, теперь – ваша очередь.

– Что тут скажешь? В духе времени, – произнес он эти слова с легкой издевкой, но наткнувшись на мой недовольный взгляд, спросил: – Так что ты хочешь от меня узнать?

– Все, что знаете о Томе. С начала и до конца.

Джозеф Шпиц подтвердил почти все, что мне довелось услышать от отца Тома. Из нового мне удалось узнать только то, что Микки Кинли провел полтора года в тюрьме, потом вернулся, сколотил банду и занялся вымогательствами.

– Сначала обложил налогом мелких лавочников в северной части Майами, потом подмял под себя магазины и конторы. На сегодняшний день он является владельцем ночного клуба, ресторана и пары магазинов. Под его рукой два десятка бандитов, которые контролируют два района в северной части Майами. Все, как всегда. Рэкет, наркотики, проституция, азартные игры, – в его словах звучала горечь.

– Том мог встретиться с Кинли?

Шпиц задумался.

– Не думаю. Ведь именно из-за Кинли Том разругался с отцом, которого очень уважал и любил. Пусть даже на суде Микки изобразил благородство, взяв все на себя, но мне кажется, здесь не все так просто. Думаю, этим он хотел привязать Райта к себе. Вот только Том все поломал, взял и уехал на войну. Мне стало известно об этом уже поздно, после его отъезда, от его сестры, с которой мы случайно встретились на улице. За прошедшие годы я несколько раз звонил Райтам, чтобы узнать, как там Том. Так мне стало известно, что он вернулся в Америку и стал полицейским в Лас-Вегасе. Нетрудно было понять, что службу в полиции Том выбрал специально, тем самым давая всем понять, что его дружба с Микки Кинли большая ошибка, и он никогда ее больше не повторит. Так что их пути разошлись окончательно.

– Может, тогда это месть за предательство? Кинли в свое время ведь взял вину на себя.

– Нет-нет-нет! Кинли хоть и гангстер, но далеко не дурак! Да из-за чего? Нет! Тут не месть. Тут что-то другое. Вот только что…

Обдумав слова Шпица, я решил, что версию мести можно отодвинуть на второй план. У бывших друзей просто не было никаких точек соприкосновения. Вынырнув из мыслей, заметил пристальный и испытующий взгляд журналиста.

– Смотрю на тебя и не могу понять: кто ты, Майкл? Вопросы ты задаешь правильные и рассуждаешь логично, как взрослый мужчина. Ты какой-то особенный, что ли?

Вопрос был задан не прямой, с определенным подтекстом. Ответишь – хорошо, не ответишь – тоже неплохо.

«Обойдешься», – подумал я, а потом спросил:

– Как был убит Томас?

– Его тело нашла молодая парочка. Труп лежал у стены здания, где в это время не было людей, так как все помещения арендовали различные фирмы и конторы.

– А сторож?

– Сторож есть, вот только выпив стакан виски, он завалился спать и по этой причине выстрелов тоже не слышал. Только вот что интересно. Эта улица представляла прямой путь от дома Райтов к местному полицейскому участку. По версии полиции, Том шел по улице, как вариант, в полицейский участок, когда к нему подъехала машина, из которой сделали два выстрела. И еще. Тело Райта, после того, как он был убит, несколько раз переворачивали. Видно, что в его карманах искали что-то важное.

«Может, они искали ту самую бумажку, которую он мне оставил у портье? Если так, то подтверждается версия с золотоносным участком».

– Судя по всему, он шел в полицию, имея при себе документы, которые были нужны убийцам, – озвучил я свои мысли.

– Точно такие слова я слышал от детектива Джека Сомерсема. Он, кстати, довольно неплох в своем деле.

– У него есть усы?

– Есть, – удивленно сказал Шпиц. – Откуда ты его знаешь?

– У него еще напарник есть. Одевается по последней моде.

– Дон Даггерт. Когда-то он был хорошим полицейским, а теперь поговаривают, что он получает деньги от хозяев заведений, закрывая глаза на их грешки, но как говорится: не пойман – не вор.