– Чем тогда копы отличаются от гангстеров?

– У одних – значки, пистолеты и дубинки, у других – только пистолеты и дубинки.

– Остроумно, – после чего я вернулся к основной теме разговора: – Вы уже знаете про участок земли?

– Когда я вчера звонил Райтам, Адель рассказала мне про них. Она считает, что именно они погубили ее брата. При этом она сильно ругала Эшли, считая его главным виновником несчастья, свалившегося на их семью. Что тут скажешь: женщина, она и есть женщина.

– Что вы сами думаете об этом?

– Есть у меня одна мысль. За прошедшие сутки мне кое-что удалось узнать у своих приятелей-журналистов. Так вот, они мне рассказали, что когда Мартин Эшли заболел и больше не мог управлять своим бизнесом, он решил продать свои магазины. Он их продал одному человеку. Луису Винсенту. Есть у нас такая в городе богатая и влиятельная сволочь. Ночные клубы, магазины, рестораны, земельные участки, таксомоторный парк, газета, радиостанция. Узнав об этом, я подумал: если у Эшли появился богатый золотом земельный участок, то он, скорее всего, предложит его человеку, с которым уже раньше имел дело.

– Так-то оно так, вот только с чего это такому солидному бизнесмену подсылать убийц к человеку, которого он в глаза не видел?

– С первого взгляда так оно и выглядит. А вот если посмотреть пристальнее… Дело в том, что Винсент не только друг мэра и начальника полиции, но и в близкой дружбе с местной мафией. У меня нет фактов, есть только подозрения, что именно люди Энтони Карфано помогали Винсенту улаживать дела с некоторыми городскими коммерсантами.

– Кто такой Карфано?

– Бандит, гангстер, представитель Фрэнка Костелло в Майами, – он посмотрел на меня, потом тяжело вздохнул. – Слушай, зачем я тебе это говорю? Даже сам не знаю.

– Наверно, потому, что я внимательно слушаю. И мне известно, кто такой Фрэнк Костелло, так что продолжайте.

Журналист удивленно посмотрел на меня, потом покачал головой. Его жест легко читался: таких подростков я еще не видел.

– Карфано, известный как «Маленький Оджи», открыл в Майами целый ряд заведений – отелей, ресторанов и клубов, которые стали прикрытием для игорного бизнеса.

– А местные бандиты дали ему так просто здесь обосноваться?

– Траффиканте, босс Флориды, сидит в Тампе и носа сюда не показывает. Ему сюда нет ходу.

– Откуда эти сведения?

– Разговаривал с одним парнем из сенатской комиссии по азартным играм. Он приезжал сюда пару месяцев тому назад. Я ему кое в чем помог, а он мне кое-что рассказал. Только ты, парень, об этом никому больше не говори. Такие бандиты, как Маленький Оджи, шутить не любят.

– Где я, а где мафия, – пошутил я, но шутка не удалась, и журналист непонимающе посмотрел на меня. – Не волнуйтесь, мистер журналист. Со мной любая тайна, считайте, захоронена, как в могиле. Ладно, я отвлекся. Значит, Винсент. Рассмотрим этот вариант. Мартин Эшли умирает, а после его смерти владельцем участка становится отец Тома.

– Погоди, Майкл! Адель рассказала мне про документы, про золотоносный участок, но не говорила, что ее отец стал его наследником! Это точно?

– Точнее не бывает.

– Ха! Тогда все просто. Если Винсент собирался купить у Эшли землю, а тот не захотел продать… Стоп! А почему Мартин не захотел продать участок?

– Здесь тоже все просто, – и я рассказал ему о тихом сумасшествии Эшли.

– Он так хотел стать миллионером? Да-а… Знаешь, Майкл, ничего плохого в его желании не вижу. Я не сумасшедший, но тоже хочу стать миллионером. Ладно. Тогда может действительно Эшли умер не своей смертью? Впрочем, это уже никому не интересно. Хм. Винсент, значит, обрадовался, а тут – бац! – и новый наследник. Раз ты говоришь, что кто-то звонил и предлагал деньги старику… Стоп! Чем не вариант! Может, парень, так все специально было задумано. Тома убивают из расчета, что сердце старика не выдержит. Сразу двоих одним ударом! Как тебе ход?! Остается только Адель. С ней, я думаю, он просто договорился бы или запугал. Как ты сказал: пятьдесят тысяч долларов обменять на миллион. Отличная сделка. Прямо в стиле этого выродка, гада и подлеца Луиса Винсента!

Журналист, разрабатывая свою версию убийства своего друга детства, совершенно преобразился. От возбуждения он даже вскочил со скамейки и стал расхаживать передо мной. Судя по всему, он уже складывал у себя в голове большую разоблачительную статью.

«Сейчас он похож на легавую, что взяла след и вот-вот кинется за зверем… – подумал я, но прошло пару минут, и Шпиц сдулся, словно шарик, который проткнули иголкой. Ссутулился, поскучнел лицом.

– Даже если все так, тут ничего не сделаешь. Винсент меня просто в пыль сотрет. Его адвокаты сначала меня догола разденут, а затем в тюрьму упекут, если, конечно, до этого парни Маленького Оджи меня на корм рыбам не пустят. Как дерьмово этот мир устроен, ты, парень, просто не представляешь. Свобода совести! Свобода слова! Пустая болтовня! Я тебе вот что скажу!..

– Мне это неинтересно, – перебил я его. – Я же мальчишка, а политика – это для таких взрослых дядек, как вы. Вы все знаете, все умеете.

– Издеваешься? Ну-ну. Впрочем, ты прав, поэтому на правах всезнающего взрослого все же дам тебе один совет: не лезь в это дерьмо.

– Я вас услышал. Теперь скажите мне, мистер журналист: у вас есть связи в полиции? Мне нужно узнать, кому принадлежит одна машина.

И еще. Кому принадлежит мотель «Русалка»?

– Это как-то связано с делом Тома?

– Не знаю, – увидев недоверие в глазах журналиста, добавил: – Честно говорю: еще не знаю.

– Завтра точно буду знать. Вот только как тебя найти?

– Я сам вас найду. Еще одна просьба: не надо никому обо мне говорить.

Журналист, у которого мгновенно проявилось понимание на лице, быстро кивнул головой.

«Не о том ты подумал, Шпиц. Мне плевать на Эрла».

Если Том был пусть своенравным и упертым парнем, но при этом имел характер и силу воли, то Джозеф Шпиц, если и имел нечто подобное, то за последние годы все растерял. Было в журналисте что-то неправильное в его ненависти к богачам. Зависть? Злоба? С другой стороны, он не был плохим человеком, но было видно, что в нем что-то надломилось.

«Похоже, что он исчерпал веру в то, что делает. Впрочем, у каждого свой путь».

Идя по улице, я занялся анализом полученной информации, одновременно пытаясь сложить полученные от журналиста факты в логическую цепочку. Версия выглядела правдоподобно и логично, если бы не один факт, который Шпиц упустил. Зачем сначала звонить и предлагать старику деньги, а потом убивать его сына? Если этот Луис Винсент такой известный в городе человек, то не проще ли заинтересовать Тома, как будущего наследника, чем-нибудь. Например, предложить ему какую-нибудь должность. В той же полиции Майами.