Подъехал капитан Васильев с двумя драгунами. Он повсюдупоявлялся не иначе как в сопровождении двух-трех солдат и чаще всего послесражений, когда переставали греметь пушки и затихали крики. Зато, когда войскавозвра­щались с поля боя, он всегда ухитрялся оказаться во главе колонны,размахивал кивером и раскланивался во все сто­роны.

– О! – воскликнул он. – Засядько снова отличился.Поздравляю вас, капитан! Вы хорошо потрудились во славу российского оружия.

Один из драгун по его знаку спрыгнул с лошади, помогвзобраться на нее пленному офицеру, а сам остался пешим.

Засядько, не отвечая, вскочил на своего коня.В отдалении гремели орудия. По разбитой дороге, огибая опрокинутыеповозки, нескончаемым потоком двигался обоз русской армии. Засядько уже отъехалдобрую сотню саженей, как вдруг услышал истошный крик:

– Стой! Стой, сволочь!

Александр оглянулся. Пленный француз повернул лошадь искакал к нему. Он был невооружен и, очевидно, хотел что-то сказать или о чем-топопросить русского офицера, захватившего его в плен.

– Стой, сволочь! – услышал Засядько еще раз вопльВасильева. – Стреляйте!

И вслед за этим прогремел выстрел. Стрелял спешившийсядрагун. Александр увидел, как француз дернулся и поник, обхватив руками шеюлошади.

Скакун добежал до Засядько и остановился. Француз медленносползал на землю. Александр спрыгнул, ошеломленный таким нелепым развитиемсобытий, едва успел подхватить раненого. По пальцам его руки, которой онподдерживал француза за спину, стекала теплая кровь.

Пленный офицер еще пытался улыбнуться ему, словно извиняясьза неприятность, но смертельная бледность уже покрыла его лицо. Губы что-тошептали.

– Что? – спросил Засядько. – Что? Не слышу!

Губы француза дрогнули, и он закрыл глаза. Послышался топот,на взмыленной лошади прискакал Васильев в сопровождении конного драгуна.

– Каков, а? – сказал он с истерическим смешком. Рукиего дрожали, был он возбужден до крайности. – Хотел убежать! Вот сволочь,а? Хорошо, что я сразу разгадал его маневр и велел стрелять.

– Нелепость, – сказал медленно Засядько, чувствуязакипающий в душе гнев. – Нелепая ошибка! Он не собирался бежать. Да этобыло бы невозможно, всюду наши солдаты… Он скакал ко мне.

– Зачем? – спросил Васильев подозрительно. Недождавшись ответа, сказал высокомерно: – В любом случае хорошо, чтомой драгун не промахнулся.

Он повернул коня, махнул своим сопровождающим. Оба были ужена лошадях и послушно последовали за ним по направлению к штабу.

Засядько почувствовал, как неудержимая ярость ударила ему вголову. Такое с ним было впервые. Рука мгновенно оказалась на сабле, пальцыстиснули эфес.

«Придерусь к этой сволочи за что-нибудь, – пронесласьмысль, – и вызову на дуэль. Убью как собаку».

На следующий день он разыграл сцену ссоры с Васильевым.Поводом послужила карточная игра. Александр заявил, что только дуэль может датьему удовлетворение. Присутствующие офицеры видели, как смертельно побледнелВасильев. Все знали, что значит скрестить саблю с Засядько. А увернутьсяот дуэли – покрыть себя позором в офицерском обществе. Здесь не поможет ипокровительство всесильного фельдмаршала, которому доводился каким-тородственником по материнской линии.

Однако дуэль не состоялась. За два часа до намеченноговремени Васильев спешно покинул полк. Как оказалось впоследствии, он вернулся вРоссию и с помощью влиятельных родственников устроился при Генеральном штабе…

Этой битвой и завершился Итальянский поход. Французыполностью ушли из Северной Италии, на которую теперь распространилась властьАвстрии.

За воинский подвиг Засядько был представлен квысшей офицерской награде: ордену Святого Георгия IV сте­пени. Однакообозленный Суворов вычеркнул его из реляции, фельдмаршалу стоило немалых усилийспешно найти повод и отправить Васильева в Россию. Не то чтобы он любил этогосамоуверенного льстивого дурака, которого видел насквозь, просто не могпозволить, чтобы русские офицеры проливали свою кровь в бессмысленных ссорах, ане на службе его императорскому величеству. Ну и конечно же, это уже не вслух,чтобы избежать воплей многочисленной родни, что не уберег, не охранил, незащитил. И так защищает его больше, чем собственного сына!

Суворов намеревался после короткого отдыха двинуть русскиевойска во Францию, пройти ее с боями и захватить революционный Париж, чтобыгидру свободомыслия раздавить если не в зародыше, то прямо в гнезде. Отчаянновозражали австрийцы, они панически боялись присутствия русских войск. Гдерусские войска появлялись, там они и оставались, а земли вскоре вливались всостав Великой Российской империи. Пока русские войска крушилиКазанское царство или якутских царей и захватывали их земли, это не оченьтревожило Европу, хотя стремительное усиление России все же нарушало хрупкоеравновесие сил. Но когда Петр сокрушил Швецию и захватил побережье северныхморей, а свое царство объявил империей, Европа начала беспокоиться. Когда жеЕкатерина в ряде турецких войн отхватила огромные территории, обеспечила выходи к южным морям, где спешно начали строиться верфи для военных кораблей, то вевропейских дворах пошли разговоры о том, что как-то надо остановитьстремительный рост евроазиатской державы.

Узнали и о том, что вынашиваются планы по захвату всегоКавказа с его бесчисленными народами, царствами и княжествами, завоеваниюБессарабии, выходу к Дарданеллам и отвоеванию у турок Константинополя, которыйте кощунственно переименовали в Стамбул… Еще киевские князья намеревалисьзахватить Константинополь для себя, ввести его в состав Руси, великому князюВладимиру осталось лишь протянуть руку, но он удовольствовался званиембазилевса-императора и сестрой императоров Анной, которую ему отдали под угрозойзахвата и разрушения Константинополя. А тут еще блистательные войскаСуворова, которым противопоставить нечего, в самом сердце Европы – вИталии! Если захотят остаться, кто их остановит, если они уже разбили лучшую вмире армию французов? Только не австрийцы, которых любой петух бьет.

План будущего похода принадлежал Австрии. Авст­рийскомуимператору с помощью европейских королевских дворов удалось настоять передрусским императором Павлом на своем варианте войны с революционной Францией. Нена просторы Франции и в блистательный Париж идти русской армии, а в горныетеснины Альп, где голые скалы и бездонные пропасти, обледенелые тропки, где невсякий горный козел проберется!

Засядько старательно изучал маршрут. Нужно идти в Швейцариюна помощь русскому корпусу Римского-Корсакова, который вместе с армиейавстрийского наследника престола стоял в Муттенской долине.

Швейцарский поход начался в сентябре. Засядько вел свойбатальон по узенькой тропинке, вившейся по обледенелым склонам скал. Частоприходилось карабкаться по такой крутизне, что даже самые бывалые солдатызакрывали глаза и шептали побелевшими губами молитвы Пречистой Деве Марии.