– Мои чудо-богатыри остались в крепости. Одни на площади,другие у ворот. Надо бы наградить их. Посмертно…

– Напишите реляцию, – велел Суворов сухо. Он стегнулконя и поскакал дальше.

В тот день составить реляцию не удалось. Через два часапод небольшим городишком Нови Суворов атаковал армию Жувера. Как Засядько ипредполагал, его батальон вступил в бой в числе первых.

6-й гренадерский полк, построившись в линию развернутыхбатальонов, дал залп и пошел в штыковую атаку. Засядько подивился молодости истойкости французских солдат. Сражались они неистово, так бьются, подумалЗасядько, только за правое дело. Хотя вроде бы сражения идут на земле Италии срусскими войсками. Или они все знают, что несут свободу и более справедливыепорядки? Закаленные суворовские солдаты, привыкшие к победам над войсками такихже королей и султанов, с молодой революционной армией дрались тяжело, неслитяжелые потери, каждую пядь итальянской земли поливали своей кровью.

Первая атака была отбита с большими потерями для русскихвойск. На левом фланге та же участь постигла австрийцев. Кое-где французыпытались перейти в контратаку, но были остановлены стрелками.

Вторую атаку французы отбили с еще большими потерями длярусских и австрийских соединений. Засядько заметил внутри французских порядковперестроение и попридержал свой батальон. Как оказалось, не зря.

После третьей атаки, которую французы отбили с большимуроном для нападающих, кирасирский полк по указанию Жувера стремительно ударилво фланг 6-го гренадерского, стремясь с ходу смять батальон Засядько и выйти втыл основных мушкетерских соединений.

Натиск был столь стремителен, что русские даже не успеливыстрелить. Передние ряды французов неожиданно выросли перед ними и ударили вштыки. Как оказалось, штыковой бой был знаком и французам, и дрались они врукопашной яростно и умело. Засядько поспешил в гущу схватки. Нужно было во чтобы то ни стало задержать атакующую колонну, иначе исход всей битвы будет решенв пользу французских войск. Из его воинов ни один не дрогнул. Сражалисьостервенело, не выпуская оружия.

Жувер бросил в бой отряд конницы, чтобы она довершиланачатое. В это же время Суворов перегруппировал отступающие части и самповел их в последнюю отчаянную атаку.

Страшное и печальное зрелище предстало перед ним. Только чтоздесь стоял батальон молодого капитана Александра Засядько… А теперь поле усеянопавшими русскими и французскими воинами. Батальон пал смертью храбрых, но неотступил ни на пядь. Тем самым он дал возможность фельдмаршалу собратьразрозненные части для четвертой атаки.

И когда русские пошли в жестокий штыковой бой, один изсраженных зашевелился и тяжело поднялся, опираясь на залитую кровью саблю. Онбыл высок, широкоплеч и страшен в окровавленной одежде, с запекшейся кровью набледном лице. Это был капитан истребленного гренадерского батальона АлександрЗасядько.

Бой решила четвертая атака и рейд русской конницы. Онапоявилась в тылу противника и вызвала там замешательство. Французские войскастали отступать.

Немного оправившись, Засядько принял участие впреследовании. Его внимание привлек один из французских кирасир, врубившийся вряды русских солдат и пытающийся сдержать натиск. Острая сабля сверкала какмолния, не один из пехотинцев расстался с жизнью, пока Засядько подоспел кместу схватки.

– Эй, богатырь! – крикнул Засядькопо-французски. – Хватит простых солдат рубить, померяйся силами с равным!

Он пришпорил коня. Кирасир злобно оскалился, вскинувогромный палаш. Удар был страшен. Засядько едва успел закрыться. Лезвие палашаскользнуло по его сабле и сорвало с плеча эполет.

– Теперь держись, – сказал Засядько мрачно.

Однако француз отразил атаку мастерски. Распалившись,Александр обрушил каскад ударов, но кирасир оказался бывалым воином, не ушел вглухую защиту и, отражая сабельные удары, все время выбирал позицию дляответной атаки.

Засядько ощутил смутную тревогу: впервые за всю войнупопался противник, который разгадывал его боевые приемы. И он решилсяприменить прием, которым пользовался лишь в самом крайнем случае. Это было избоевого наследия запорожцев. Когда-то отец показал ему составные частиобманного движения и сокрушительного удара. Александр научился наносить его ещев то время, когда скакал верхом на прутике и сек крапиву деревянной саблей…

Он взметнул саблю. Р-р-раз! Поворот… Страшный удар!!!

Француз вдруг странно изогнулся, его палаш повернулсяострием к русскому офицеру, и… сабля Александра почти над самой головойпротивника вырвалась из рук. Вырвалась с такой силой, что удержать ее не былоникакой возможности…

И Засядько узнал этот прием. Но его применяли тольколюди, обученные на Хортице…

Прежде чем француз занес свой палаш над обезоруженнымпротивником, Александр с яростным воплем, от которого в страхе дернулся коньфранцуза, прыгнул навстречу. Сцепившись, они свалились с лошадей. Засядькообеими руками схватил палаш и вырвал его из рук француза. Тот не сопротивлялся,настолько сильно ударился при падении.

– Отвечай! – потребовал Александр. – Кто научилтебя так драться?

Француз злобно плюнул ему под ноги и вдруг ответил начистейшем украинском языке:

– Были люди, научили!

Засядько опешил.

– Ты… ты знаешь украинский язык?

– Знаю, – ответил француз зло.

Он попытался подняться, но болезненно сморщился, стиснулзубы, стараясь унять стон. Повсюду мелькали мундиры русских солдат, бежавшихвперед, гремело «ура». По их красным, распаренным лицам струился пот, сапогиглухо стучали по накаленной почве.

– Я сам украинец, – сказал Засядько, желая вызватьфранцуза на откровенность. – И меня удивили твои фехтовальные приемы…

– Меня тоже удивило твое искусство, – ответил француз.

– Будем считать, что мы обменялись комплиментами.А теперь скажи: где ты научился так драться?

Кирасир с трудом поднялся и сел. Кисть правой рукикровоточила от удара о камень.

– На Сечи, – буркнул он.

– Я так и думал, – кивнул Засядько. – Первыеуроки я тоже получил там. На саблях.

– Это заметно, – проворчал француз.

Он поднялся, пошатнулся, зло осмотрелся по сторонам.С русской стороны уже спешили санитары, показалась повозка для раненых.

– А как ты попал на Сечь? – полюбопытствовалЗасядько.

– Отряды запорожцев сражались повсюду в Европе, –ответил кирасир неохотно. – Познакомиться и подружиться с украинскимирыцарями было нетрудно. Я был сорвиголовой, искателем приключений…Попросился к ним в отряд, прожил на Сечи три года. Может, и остался бы тамнавсегда – ваши девушки не уступают парижанкам, – но императрицаввела войска в Сечь… Казаки дрались отчаянно, я там был ранен. С тех порпрошло двадцать лет, даже больше, но я не забыл ни одного приема, которымиовладел там.