— Оглядись по сторонам, может, и догадаешься, — огрызнулся Антон, поднимаясь с земли.

Я посмотрела, куда мы попали. Трава, на которой я сидела, была мягкая, небо надо мной голубое, а деревья вокруг зеленые. Только все это было слишком: слишком зеленое, слишком мягкое, будто я попала в приукрашенную копию нашего мира. «Еще принца на белом коне не хватает для пущей убедительности. Тогда точно поверю, что мы в какой-нибудь фэнтези книге», — подумала я. И зря. Из леса вышла белая кобыла, на которой сидел принц. По всем правилам: в камзоле, с саблей, выкрикивающий принцессо-спастельные лозунги. Только сидел этот принц на своей кобыле задом наперед.

— Это что еще за чучело? Твоих рук дело? — повернулся ко мне Антон. — ПрЫнца захотелось? Только все из рук вон плохо получается, верно?

— С чего ты взял? — обиделась я. — Нормальный принц, все при нем.

— И кобыла при нем, и ржавая сабля, — хохотнул Антон. — Ты сначала фантазировать научись, а потом только желания загадывай.

— Хочешь сказать — это я его загадала?

— Конечно, это же твоя Сила Слова сработала. Только вместо того, чтобы думать о доме родном, ты размечталась и теперь мы в твоей убогой фантазии.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — постучала я себе по голове, — не надо мне таких фантазий. Как отсюда уйти-то?

— Как и в прошлый раз. Ты должна увидеть, где выход.

Я снова плюхнулась на землю, собравшись медитировать. Только вот сосредоточиться мне не дали. Принц успел доехать до нас и теперь декламировал мне стихи собственного сочинения. С одной стороны хорошо, что он повернулся ко мне лицом, а не выкрикивал их со спины, но с другой — спиной, то есть задней частью ко мне стояла лошадь. Она бодро отгоняла мух, размахивая хвостом, иногда задевая по лицу влюбленного принца.

— Деточка, — Антон откровенно ржал в голос, — тебе в детстве бабушка слишком часто читала сказки. Это ж надо, умудриться представить принца, читающего стихи сидя задом наперед на лошади.

Я чертыхнулась. Сама, конечно, виновата, нечего было романтику включать, когда он меня к себе прижимал. А вообще, не моя вина, что он в девушках эмоциональные чувства вызывает. Козел, конечно, но симпатичный. Стараясь не обращать внимания на незадачливого принца, который со стихов перешел на баллады, я сосредоточилась.

Как и в прошлый раз, я стала видеть все вокруг не так, как обычно. Образы немного поплыли, песни принца, к счастью, стало меньше слышно, а вдалеке, там, где начинался лесок, я увидела тихую рябь. Открыв глаза, я вскочила и побежала к лесу. Антон не отставал от меня ни на сантиметр. Принц, опешивший от такой наглости, замолчал, но уже через пару секунд выкрикивал признания в любви.

Мы добрались до леса, который в моем видении немного бликовал. Я протянула руку, и она прошла сквозь дерево. Портал для прохода был открыт.

— Как мы узнаем, что попадем обратно в реальность, а не в какую-нибудь мою фантазию?

— Тебе нужно совместить яркие воспоминания и место, где это происходило.

— Яркие? — я задумалась, выбирая между лекциями у Изольды, от воспоминаний которых мурашки бежали по коже, до отказа в работе у банка.

Антон не дал мне выбрать, обхватил рукой, прижал к себе и поцеловал, толкая меня в портал. От неожиданности я даже забыла, что нужно сопротивляться и возмущаться, отвечала на его поцелуй, смакуя каждое движение его горячих губ. Как тогда, когда он поцеловал меня в подземелье дворца.

Поцелуй закончился резко. Антон отстранил меня на расстояние вытянутых рук.

— Насладилась, красотка? — ухмыльнулся он. — Теперь продолжаем работать.

— Что? — не сразу поняла я.

Мы стояли в подземелье, в том самом месте, где он первый раз поцеловал меня.

— Да, я сделал это специально. Только без рукоприкладства, — он отошел от меня на несколько шагов. — Ты бы напридумывала, как тебе было плохо в Турции, а нам потом оттуда выбираться. А мне машину еще забирать, мы встали, между прочим, на платной парковке.

— Вот гад! — набросилась я на него с кулаками, но он успел выскочить в коридор.

— Лучше не отставай, — он шел впереди, не давая мне подойти близко, но и не теряя меня из виду, — дворец уже закрыт, так что потеряешься — искать не буду.

Мы дошли до конца прохода, который заканчивался под каким-то мостом. От цивилизации нас отделяла толстая решетка, крепко приваренная к стенам. Антона это не смутило, он порылся в карманах, достал перочинный ножик и стал подковыривать один из прутьев. Через несколько минут прут поддался, и Антон легко вытащил его из стены.

— Ты знал, что его можно вытащить?

— Не первый год работаю Хранителем, — усмехнулся он, пропуская меня, проходя следом и вставляя прут обратно.

Мы дошли до стоянки, Антон ругался абсолютно некультурными словами, пока выгребал из карманов все деньги, чтобы оплатить парковку. Ночная Гатчина была спокойна. Пока мы ехали вдоль невысоких строений, молчали. Я вглядывалась в тени, которые отбрасывали дома, кусты и деревья. В каждой мне чудилось что-то страшное, загадочное, любой человек, попавшийся на пути, казался Искателем, поджидающим нас.

— Приехали, — толкнул меня в плечо Антон.

Оказалось, я заснула и не проснулась даже когда машина остановилась.

— Выхожу, — буркнула я, открывая дверь.

Антон придержал меня за руку.

— Ты, это, извини за то, что было. Ну, за поцелуй. Я ничего такого не хотел.

— Ага, — я все-таки вышла из машины и пошла к дому.

В голове роились мысли: не хотел он, как же. Знаю я таких, которые случайно целуют девушек, ничего такого не хотя. Козел! А я, как дура, уши развесила, разомлела. Не забывай, Ангелина, что ты работаешь с ним только временно, пока не найдутся эти чертовы фотографии и пока я не узнаю что-нибудь про отца. Ведь Семен Сергеич должен хотя бы предполагать, что могло с ним случиться. И вот как узнаю, больше этих Хранителей видеть не хочу! Особенно этого наглого, напыщенного Антона!

Дома было тихо и темно, лишь слабый огонек светил на кухне. Я скинула обувь и осторожно заглянула на кухню. Холодильник был открыт, освещая Дениса, сидевшего на подоконнике.

— А твой еще стоит, — сказал он с набитым ртом, засовывая в рот куриную ножку.

— Ты когда-нибудь не ешь? — я зашла на кухню и взяла с тарелки на столе куриное крылышко.

— Мы с Юлькой поссорились, теперь я могу есть все, захочу. Уехал.

Он слез с подоконника, достал из холодильника тарелку со студнем, зачерпнул ложкой хрен и густо намазал.

— Решил начать ночью и съесть