длинные, как у Пуаро, усы, свешивались по щекам, а на голове была нестриженая месяца два прическа «Я у мамы дурачок».

— Что здесь происходит? — раздался голос из темноты коридора, и к нам вышел еще один мужчина. Этот был более худой и высокий, смотрелся он рядом со своим товарищем тощим отражением, но по замашкам было сразу понятно, кто из них главный. — Какого черта ты притащил эту девчонку? Она видела тебя, а теперь и меня, что мне с ней делать теперь?

Я хотела броситься назад, но мужичонка, хоть и казался тощим, схватил меня за руку и больно вжал в стену. Мимо нас по основному залу промелькнула тень, и голос Антона стал звать меня. Мужик приложил палец к губам и зашипел. Но у меня не было и желания вырваться из его цепких рук. Толкнув в сторону вставшего на ноги здоровяка, он проговорил:

— Придется ее тащить с собой, иначе они все испортят. Глаз с нее не своди, а лучше свяжи, девчонка строптивая оказалась.

Мужик завел мне руки за спину и чем-то сильно стянул, подтолкнул в спину, заставляя идти за своим тощим напарником. Мы шли вглубь подземных коридоров, уже через несколько шагов было ничего не видно. Шедший впереди, включил фонарик на телефоне и подсвечивал дорогу. Под ногами начало хлюпать, стали появляться лужицы, стены были покрыты водными подтеками, а с потолка мокрые капли падали за шиворот.

— Оставь ее здесь, — кивнул первый, остановившись у широкого свода прохода, — до исхода еще несколько часов, пусть посидит. Для надежности свяжи ей ноги и в рот засунь кляп.

— Какой еще кляп? — громила был явно раздосадован. — Я с собой не брал.

— Платок какой-нибудь, вон, у нее на шее повязан, его и возьми.

Тощий ушел, а громила занялся мной. Плотно стянув мне ноги своим ремнем, он отвязал платок у меня с шеи и попытался затолкать мне в рот. Я отчаянно извивалась, пытаясь не допустить его к себе, но тот просто прижал мою шею к стене и всунул платок в рот. Бросив меня на пол в беспомощном положении, он глядел дело рук своих и довольный ушел. Мне же оставалось только барахтаться на полу, пытаясь хотя бы сесть.

Когда мне это удалось, я прислонилась к мокрой кафельной стене и вытянула затекшие ноги. Со связанными за спиной руками я чувствовала себя как гусеница в коконе, которую замотали и ждут, когда же она вылупится. Вылупляться мне нужно было срочно, ждать, когда настанет какой-то исход, и эти ребята вернутся, мне не хотелось. Я попыталась подняться на ноги, мне это даже удалось, но дальше одного шага уйти не получилось. Завалившись набок, я рухнула вниз. Измазавшись и полностью промокнув, я снова попыталась вставать. На этот раз попытка была более удачная, и я смогла пропрыгать на связанных ногах целых три шага, пока снова не рухнула. Не помню, сколько у меня было таких попыток, точно не меньше десяти, но добраться я смогла лишь на несколько метров вперед. Неожиданно впереди замаячил фонарик. Я прижалась к стене и желала, чтобы меня не было видно, что в таком узком проходе было, конечно, невозможно. Свет фонаря прыгал по стенам, пока, наконец, не остановился на мне. Человек замер, светя прямо мне в лицо, я отвернулась, а знакомый ехидный голос произнес:

— Не отворачивайся. Я, конечно, тебя развяжу, но для начала должен это сфотографировать.

Защелкала фотокамера телефона, потом зажужжала видеосъемка. Я мысленно вспомнила все известные мне ругательства на русском, английском и даже на латыни. Антон снял меня со всех сторон, только потом выдернул платок у меня изо рта и развязал руки и ноги. Как только освободились ноги, я от всей души саданула каблуком ему по коленке. Он охнул и упал на пол.

— Козел! Дай сюда телефон, — я выхватила телефон с горящим фонариком и удалила все фотографии.

— Нервная какая, — поднялся с колен Антон, — корону в грязи не потеряла, принцесса?

— Не потеряла, — огрызнулась я, — как ты меня нашел?

— Я все ходы здесь знаю, так и думал, что Хромой и Тощий на тебя отреагируют. А ты уж сможешь навести кипеш, чтобы их разозлить.

— То есть ты меня подставил как приманку?

— А ты думала, я буду с тобой по-настоящему целоваться? — Он дико заржал, а во мне закипало желание отработать на нем все приемы, которым учил отец. — В принципе, у тебя неплохо получилось их достать, Хромому даже меньше повезло, я ставил на то, что ты покалечишь Тощего. Что удалось узнать?

— Я тебе не игрушка, хочешь что-то узнавать, иди и работай. Скажи, где выход, и больше ты меня не увидишь, ты же этого хотел?

— Нет уж, милочка, — он больно схватил меня за локоть и прижал к стене, снова оказавшись в опасной близости от меня, — хоть и временно, но ты Хранитель, поэтому работать будешь наравне. Что они затевают?

— Они что-то говорили про исход и что до него еще несколько часов.

— Исход — это плохо.

— Что это вообще такое? — потирала я руку, желая, чтобы не появился синяк.

— Когда много героев выходят в одном месте одновременно. Если они поймают их с десяток, у них будет большая сила.

— Сила слова? Я так и не поняла, зачем им все это? Ты что, веришь в сказки про захват мира? Только в роли инопланетян книжные персонажи?

— Дура! Надо найти место исхода и остановить его. Помощь вызвать уже не успеем, придется действовать вдвоем. И даже не думай куда-нибудь деться. Хотя без меня ты отсюда никогда не выберешься.

Он удовлетворенно хмыкнул и пошел вперед по коридору. Мне пришлось плестись следом, чавкая намокшими туфлями. Через несколько поворотов мы остановились. Впереди маячил нечеткий свет фонарика. Выглянув за угол, Антон прижал палец к губам и прошептал:

— Они там, их всего двое. Для исхода мало, значит, скоро должны подойти остальные. Тогда мы уже точно ничего не успеем сделать, нужно действовать сейчас.

— Что делать? Мы вообще где? Не хочешь хоть что-нибудь объяснить?

Антон притянул меня к себе и пододвинул ближе к повороту, показал на мелькающие впереди огоньки от телефонных фонариков.

— Впереди Серебряное озеро, проход, в котором мы стоим, ведет прямо из покоев царей к нему. Тайное озеро, о котором ходят легенды, царские интриги — все это провоцирует сильный выброс энергии. При исходе сначала появляются два-три героя, а