ставки. Выпускники трепались насчет твоей неприступности, шутили, что дадут пять штук тому, с кем ты уйдешь.

Несчастные пять тысяч… пф… так-то я стою сто миллионов, на секундочку.

Адам подходит ко мне.

— Ты никогда не давала мне возможности объясниться.

— Почему ты не пострадал от компромата?

Меня не сильно убеждают слова Адама. Может, потому что я давно сама пытаюсь забыть обо всем? Во мне так много бесполезной боли.

— Бен взял вину на себя.

Он снова, как в школе, наклоняется, чтобы наши лбы соприкоснулись.

— Квин. Не отрицай, что мы не враги. Бен уже это принял, как и наши друзья.

— Ты не представляешь, насколько сильно, я не хочу быть с тобой.

Но мне нужно отвлечься. Адам отличный кандидат… пусть я бы не отказалась от Ричарда, не будь тот помешанным.

— Хэй… — останавливает мои руки, когда я пролезаю под его футболку.

— Мне нужен ты, Адам. — смотрю в его глаза, с которыми встречаюсь каждый день в Академии по разные стороны баррикад — Сейчас.

Он стягивает футболку, оголяя напряженное атлетическое тело.

— Ты прекрасно знаешь, что мы делаем это из-за наплыва эмоций.

Стягиваю свой топ, оставаясь в бюстгальтере, поднимающим мою грудь.

— Мне поклясться, что я об этом не пожалею?

Адам хватает одной рукой за запястья, поднимает над моей головой, пристегивая к стене.

— Именно так.

— Да. — изгибаюсь, поддаюсь к нему — Мы не ошибка. — целую, не дожидаюсь ответа — Не сейчас.

Лгу. Обоим.

Адам резко поднимает юбку, потираю руками мою промежность, растирает соки сквозь тонкую ткань. Нить стринг легко сдвигается в бок. Я хнычу, извиваюсь — недостаточно.

Парень отпускает меня на считанные секунды, когда достает презерватив из кошелька — стараюсь не смеяться. К тому же защита ни к чему, с начала половой жизни я на противозачаточных инъекциях — мера для любой наследницы, которую могут похитить и изнасиловать.

И дело заходит дальше, чем в прошлый наш раз — тогда, больше года назад. Он стягивает джинсы. Господи… это из меня вырвался стон? Я облизываю губы, когда вижу его член. Представляла ли я его? Да. Довольная ли реальностью? Безусловно. Он снова приколачивает меня к стене.

Нам не нужны оральные ласки. Мучитель несколько раз проводит по всей длине, а затем заполняет меня.

Сама начинаю подаваться вперед, намекая на темп. Я получаю удовольствие от любого действия. Вскоре парень бросает меня на твердый диван и раздвигает ноги, откровенно любуясь. Хватается за внутреннюю сторону моих бедер, проводя по ним большими ладонями, и я выгибаюсь, слышу довольную усмешку.

Адам почти груб, но это меня не останавливает. Полностью откидываюсь на диван, он проводит руками по моей груди, животу, чуть сжимает шею, от чего из меня вырывается короткий крик удовольствия. После позы обратной наездницы я встаю, опираясь о стену, пока Адам максимально погружается в меня. Проходит достаточно времени, чтобы на моих висках выступила испарина, а тело дрожало как от усталости, так и от удовольствия. В момент Адам ускоряет темп и жестко погружается в меня, что хочется схватить его за бедро, чтобы остановить, это почти больно.

— Этому невозможно придать цену, королева. — целует меня без надежды на сохранения помады.

Еще минуту не двигаюсь, приходя в себя. Я не получила окончательной разрядки, но мне хватило темпа удовольствия.

Мы начинаем одеваться. Пытаюсь поправить макияж и волосы через фронтальную камеру телефона. Оглядываюсь, смотрю на Фелтона.

Это не ошибка, потому что у меня была цель — расслабиться. Мне бы стоило переживать, если бы думала, что придется объясняться перед подругами и… Ричардом. Британец, с которым мне так легко, который в то время, как я трахалась с капитаном Рыцарей, отправил мне информацию о Белле Чейз. Он все равно узнает о нас с Адамом через медиа, к тому же не уверена, что Ричарда стоит подпускать близко.

Я сажусь в кресло, начинаю листать короткий документ о матери Агаты. Ее муж умер в разборках с криминальной группировкой судоходного бизнеса Неаполя. Белла осталась с тринадцатилетним сыном и годовалой дочерью. Их взяла под крыло сводная сестра Беллы, там дошла ниточка до владельца площадей для бутиков Рима и Милана. У мужчины активы на двести тридцать миллионов. Она работает в Милане, принимает с группой специалистов новые объекты. На такие деньги можно обеспечить дочь брендовыми вещами и отдать сына в военную школу, но точно не потянуть учебу в Академии Винкри. Золотоискательница? Возможно, до этого ей везло на любовников средней руки. Папа не настолько глуп, чтобы связываться с подобными ей.

— Квин. — накидывает на меня кожаную рубашку — Это не твоя проблема.

Верно. Единственное, за что стоит беспокоиться — деньги. Но у меня активированный трастовый фонд, наследство дедушки. У меня ирландское гражданство и будущий бизнес в Великобритании, пока папа присвоил себе американские компании. Лили права… дедушке я нужна. К тому же со всеми его незаконными оборотами в бизнесе, он не может отдать его не родной крови, которая не потеряет связей.

— Но я не хочу, чтобы Агата получила и цент из кошелька МакГрат.

— Ей никогда не приблизиться к тебе. — Адам заставляет оторвать глаза от телефона, мы пахнем сексом — Она может пытаться злорадствовать, вести себя по-сучьему, но ничего не приблизит ее к твоему статусу.

— Да… просто…

Просто я жадная и обидчивая.

— Поехали в мексиканский ресторан у музея искусств. Мама постоянно водила нас с Беном туда после собственных экскурсий.

Ну конечно, Сабрина Фелтон культуролог и владелица аукционного дома.

Предложение Адама милое и почти невинное после жаркого секса.

— Меня ждет разбор каждого действия. И по Чикаго ступать запрещено, слишком многие знают.

— Да, мы будем под камерами, но так еще безопаснее.

— Это тоже причина отказа.

Я не хочу быть с ним. Это нерационально. Одергиваю футболку Адама.

После ответа Кейт де Гир, что все собрались в первой хозяйской ложе, проскальзываем с Фелтоном туда. К счастью, нас замечают только через несколько минут. Лили с Кейт отводят меня в сторону.

— Что это было?! — шепотом кричит вторая.

— Вы про ужасную подружку папы?

— Она его новая помощница. — Лили.

Мы смотрим на нее, а затем фыркаем, прекрасно понимая, что это слово означает «любовница».

— Ее дочь пыталась испортить мне жизнь в Академии. Женщина, воспитавшая эту сумасшедшую, должна быть подальше, например, в чертовой Европе.

— Плевать на них. Коул бывает с такими по пару месяцев.

— И водит на игры? — продолжаю шепотом.

Женщины переглядываются.

— Мы разберемся.

Так вот откуда у меня эта фраза.

— Действительно?

Мы умеем общаться одним взглядом, так что они