Она взглянула на Сьеля – тот наглаживал Ласку. Прюнель очень ценила юношу, и, если честно, он ей очень нравился, однако новый друг совсем не обладал волшебной силой. Когда они доберутся до Тандреваля, он, конечно, окажет ей поддержку, но не сможет противостоять зловещей магии Тёмных.

А вот сын Дюны сможет!

Поэтому девочка положила ладонь на руку Эклера.

– Хорошо: пойдём с нами и докажи, что у меня есть причины тебе доверять.

Огонёк, промелькнувший при этих словах в глазах мальчика, убедил её, что она приняла правильное решение. Совсем такой же свет часто загорался во взгляде Нокса – дружелюбный и бодрящий.

Искренний!

42

Магия Эклера совершила чудо и ускорила их отбытие. Больше задерживаться было нельзя, не рискуя столкнуться с разъярённой Дюной.

Мальчик вызвал двух крылатых единорогов: на рыжего, которого он уже знал, забрался сам, а бежевого в чёрных пятнах с длинной курчавой шерстью оседлали Прюнель и Сьель.

Ласку, разумеется, тоже взяли с собой – юный чародей уменьшил её до размеров хорька, чтобы она могла спрятаться в тепле под одеждой девочки.

Только после этого они взлетели, торопясь удалиться от Тенистого леса и его могущественной владычицы.

Над Истобалем их овеяло морозным холодом и сильным ветром, но они летели весь день без остановок. К вечеру наконец добрались до окрестностей Тандреваля. Несмотря на вихрящиеся воздушные потоки, два единорога приблизились друг к другу, и Прюнель громко крикнула Эклеру:

– С этой минуты следуй строго за мной, мы перейдём границу севернее, чтобы нас не заметили, и некоторое время будем в пути, пока не доберёмся до заболоченного пруда Молину – в тех краях безлюдно из-за туч москитов.

Она почувствовала, как Сьель у неё за спиной поёрзал, – перспектива быть искусанным комарами его не радовала. Девочка повернула к нему голову:

– Другого выхода нет. Зато нас никто не увидит, это идеальное место для спуска.

– Ваша магия сумеет, по крайней мере, оградить нас от этих гнусных насекомых? – недовольно буркнул юноша.

– Пока не приземлимся, магию использовать не будем! Иначе нас могут заметить Тёмные, рыскающие поблизости. Оттуда мы пойдём пешком в Остикюль, где я жила, и встретимся с моим отцом.

На последних словах горло у неё перехватило от опасений, какой приём ей там приготовили. Расстался ли отец с намерением заточить её в келье? Или к нему всё же вернулся здравый смысл и он готов дать сражение, взяв дочь в соратницы? Может быть, он даже обрадуется её возвращению?

А её брат Левен – перестал ли он испытывать к ней вражду?

Прюнель задрожала при мысли, что Тёмные, возможно, уже перешли в наступление. Не исключено, что ни её дорогого графства, ни родных уже нет на свете.

Она попыталась избавиться от этой тревоги, сосредоточившись на управлении красивым кудрявым единорогом, и вскоре успокоилась: с высоты Тандреваль казался нетронутым.

Когда друзья спустились на землю, уже настала ночь.

Было очень жарко, и атмосфера вибрировала, как если бы в одном месте сосредоточилось много чародеев, готовых использовать магию. Вероятно, Тёмные… Эклер тоже это почувствовал – Прюнель заметила, как он поморщился.

Ноги единорогов и их седоков тонули в рыхлой почве.

Эклер сделал лёгкий жест, и исчезли сначала крылатые единороги, а затем Ласка, до этого дремавшая на груди Прюнель.

– С этой минуты довольно магии, – снова сказала ему девочка.

Она сморщила нос, отмахиваясь от тучи москитов, и два мальчика двинулись за ней к скоплению камней и забрались на них.

Усевшись и беспрестанно отгоняя руками насекомых, путники подкрепились тем, что лежало в сумке Сьеля: хлебцами с салом и сыром, а также аппетитным печеньем с кедровыми орехами; всё это они запили газированным янтарным напитком, который их взбодрил.

– Что теперь? – насытившись, спросил юный повар, прихлопнув москита на щеке.

В свете луны Прюнель огляделась вокруг и указала на узкую топкую тропинку, обрамлённую тополями, которая, извиваясь, вела к ближайшему холму.

– На другой стороне мы пойдём по берегу ручья, который течёт к Остикюлю. Путь не самый короткий, но самый безопасный.

Она вскочила на ноги, спутники последовали её примеру, и друзья пошли так быстро, как позволяла болотистая дорога. Все молчали, погрузившись в свои мысли, и лишь иногда их отвлекали бродящие поблизости козлы, звенящие колокольчиками.

Прюнель беспокоилась из-за того, что её способности ещё не восстановились: это она хорошо чувствовала. Если только Дюна во время их поединка не лишила её магии навсегда!

Два раза девочка чуть не упала, и каждый раз Сьель осторожно поддерживал её. Москиты кусали его больше других, но юноша, не жалуясь, бодрым шагом шёл дальше. Поднимаясь на холм, он без лишних слов взял девочку за руку. Может быть, чтобы помочь забраться по склону, а может, желая дать ей понять, что они вместе. К сожалению, было ясно, что он не мог влюбиться в чародейку, но дружба – это уже немало.

Они уже почти поднялись на поросшую лесом вершину холма, когда Эклер прошептал:

– Кажется, я слышал откуда-то сверху голоса!

Они резко остановились и поспешно спрятались за расположенной слева от них стеной старого разрушенного амбара.

– Ни с места! – раздался грубый приказ. И говоривший крикнул своим спутникам: – Ко мне! Я поймал троих!

43

Осветив склон холма с помощью заклинания, на путников набросились четыре человека, вооружённых тяжёлыми палками.

– Кто вы такие? Что вы здесь делаете? – прорычал самый старый из них, выставив вперёд подбородок.

«Без сомнения, он чародей, но из какого лагеря? – подумала Прюнель. – Тёмный или Блюститель?» Ясно только одно – это незнакомцы, так что есть ещё одна причина им не доверять.

– Мы возвращаемся домой после похода на озеро Мираду, – солгала девочка.

Человек оскалил зубы в улыбке и повернулся к троим сподвижникам.

– Они якобы ходили на озеро, хотят убедить нас, что ничего не знают про комендантский час!

Он приподнял концом палки подбородок Прюнель.

– Может, вы не в курсе, что до заката все должны спрятаться в укрытие?

– Нет, пове…

Неизвестный закрыл рукой рот девочке.

– Помолчи, балаболка! – И он приблизил к ней лицо, как будто хотел её обнюхать. – Никакой магии, полная беспомощность, – рявкнул он.

Прюнель сжалась, сердце запрыгало в груди, и она тщетно попыталась отстраниться. Неизвестный не только был груб, но это выражение – «полная беспомощность» – часто использовалось чародеями, чтобы показать свою силу