не существует иных букв, кроме китайских. Вследствие этого, не будучи в состоянии разговаривать между собой, они легко могут переговариваться письменно. Мне часто случалось это наблюдать во время моей службы в японском флоте, посещая маленькие уединенные островки. За неимением под руками письменных принадлежностей, береговой песок, или первое попавшееся чистое место в поле или на дороге, вполне отвечали цели. Часто таким образом письменно велся длинный разговор.

Мы прошли мимо китайской фанзы, в которой был расположен один из сторожевых пикетов генерала Ноги. Командовавший офицер сказал, что относительно меня им получены инструкции. По выборе мною места для палатки он должен был убедиться в его пригодности и безопасности, так как тяжелые русские орудия иногда обстреливали соседние холмы. Наняв на один день осла и нагрузив его провизией, бутылками с водой, материалами для рисования, мы двинулись в путь с таким же весельем, как компания шаловливых школьников. Дорога вела через город. Неровная площадь вся в ухабах, казалось, была отведена в полное пользование канатных заводчиков. Нисколько не принимая в расчет требований уличного движения, повсюду были расставлены временные станки, и работа производилась посреди всей уличной суматохи.

Далее дорога была загромождена различными ремесленниками с их инструментами — кузнецами, сапожниками и т. п. А в каждом свободном уголке торчали разносчики! Должно быть, владения купцов простираются до середины улицы и они получают с разносчиков небольшую плату за право торговли, — «выжимание», как это называется в Китае.

Уличное движение почти совершенно замерло на этом импровизированном базаре: двигался тот, кому это удавалось. Но китайский полицейский как будто совершенно не замечал этих задержек. Он также получал маленькое «выжимание» от всех лавочников, которое не только совершенно успокаивало его душу, но, по его мнению, снимало с него всякую ответственность.

Выбравшись из города, мы пошли по краю солоноватого озерка, имевшего вид неправильного треугольника. На одной стороне его расположен город живых, на другой — город мертвых. Подпочвенная вода с кладбища и гниющие городские отбросы, вероятно, переполнили все озерко мириадами бацилл. Я уверен, что болезнетворные организмы можно там измерять кубическими ярдами, но плескавшиеся утки с видимым наслаждением жадно глотали этот отвратительный раствор. Здесь же стирали все домашние вещи. Я нисколько не сомневаюсь, что если бы какому-нибудь выродку-китайцу захотелось выкупаться, он несомненно пошел бы именно сюда, чтобы прибавить и свою лепту в этот переполненный заразными бациллами пруд.

Соседние пустынные горы имеют своеобразную дикую красоту. Особенный интерес придает им еще тот факт, что именно здесь шел бой в первый период осады и русские очень упорно старались удержать за собой занятую ими позицию. Между этим местом и Порт-Артуром русские установили телеграф и телефон. По мнению моих японских друзей, «это было очень любезно и предусмотрительно со стороны Алексеева, так как избавило их от массы хлопот». Конечно, провод тотчас же отвели в главную квартиру Ноги, устроив таким образом прямое сообщение между ним и адмиралом Того. У подошвы гор тропинка переходит через каменистое, усеянное голышами русло горного потока; в виду сухого времени года вода там находилась только в самых глубоких ямках. Туземные китайские тропинки не отличаются ровностью; та, по которой мы шли, вполне подтверждала общее правило. Уже при начале подъема я почувствовал, что потерял привычку ходить по горам.

Солнце ярко светило. Дорога была почти безлюдна; за все время мы встретили только торговца рыбой и китайского мелочного разносчика, которые несли свой товар на манер наших молочниц, затем небольшую вереницу навьюченных ослов и несколько японских кавалеристов, ведших в поводу своих лошадей. Горы довольно пустынного вида и не отличаются богатой растительностью; на них растет преимущественно жесткая трава и мелкие, хилые кустарники. Из цветов я заметил некрупные колокольчики, маргаритки розово-желтоватого цвета и чертополох; кое-где по скалам цеплялся дикий виноград, а между камнями ютился род карликового дуба с широкими листьями. По всем предположениям, здесь есть богатые минеральные залежи: между сланцем выделялись резко обозначенными линиями слои кварца. Общий характер местности благоприятствует разведению овец; я заметил стада ангорских коз и несколько хороших выносливых лошадей. С большими усилиями мы то поднимались, то спускались, пока наконец не дошли до перевала, лежащего на вершине первого хребта. На этой вышине жара умерялась холодным ветром, и мы с удовольствием освежились после нашего утомительного карабканья.

С этого пункта перед нашими глазами развернулось глубоко заинтересовавшее нас зрелище. Происходившее вдалеке сражение было все-таки настолько близко, что ухо могло отличить треск ружей от гула тяжелых орудий и резкого покашливания разрывных гранат.

Но нам предстояло взобраться еще на одну гору и как нам этого ни хотелось, но время не позволяло остановиться и посмотреть на битву.

Следуя вдоль извилистого горного отрога, мы дошли до узкой тропинки, приведшей нас к слегка наклонному плоскогорью, защищенному от северных ветров естественными валами из скал. По моему мнению, это было самое подходящее место для того, чтобы разбить мою палатку.

Горы спускались к морю огромными уступами, которые достигали до тридцати футов вышины… А внизу, точно на карте, расстилался весь Порт-Артурский залив, где ясно были видны каждая скала, каждый островок и каждый корабль. Залив простирался до самых краев горизонта. Самый дальний распознаваемый пункт был рандеву Того: большой круглый утес казался темным пятном на полированной серебряной полосе отсвета на воде утреннего солнца. Дым броненосцев Того стлался темными линиями в густой атмосфере. Я мог различить отряды миноносцев, шедших на смену в залив, и даже с помощью подзорной трубы я мог видеть островки, отмечавшие крайние пределы блокады.

Нам предстояло подниматься еще около 400 футов до вершины горы. Усталые, мы поплелись по извилистой козьей тропинке, шедшей зигзагами, ежеминутно скользя и падая на короткой гладкой траве. Пройдя небольшую лощинку, мы добрались до вершины.

Открывшаяся панорама была одной из самых замечательных, которые когда-либо мне доводилось видеть. Треугольное плато с сигнальным шестом находилось на самой вершине. Горизонт не прерывался нигде, кроме одного направления, где вершина Шо-хо (двухголовая) закрывала очень небольшую часть поля сражения.

К западу, в пыли, дыму и грохоте битвы лежал Порт-Артур. Холмы в городе и вокруг него были изрезаны сетью траншей. На их вершинах коричневого цвета была выжжена вся растительность опустошительным огнем японских орудий. Вокруг нас и над нами небо было ясно-голубого цвета, но над городом висели тучи.

Казалось, там находились все разновидности облаков, начиная от легких перистых до черных грозовых и надвигающихся тяжелых кучевых… Но из этих облаков лились смерть и разрушение. Они были, в буквальном смысле слова, облаками войны. Более легкие и светлые происходили от взрыва гранат, разрывавшихся в виде парашютов;